БИРЮЗОВЫЕ ЧЕТКИ
Однажды я шел по Небу и нашел Бирюзовые четки.
На земле таких нет и никогда не будет.
Говорят, что на Небе один Райский цветок красивее, чем вся земля. Я поначалу не поверил, но когда попал на Небо, сразу понял, почему это правда.
На Небе глаза другие.
Чувства другие.
Мысли другие.
Все другое.
Небесными глазами в каждой бусинке этих четок я видел бесконечные воды живого, переливающегося всеми цветами Небесной палитры океана красок. Краски непрерывно менялись.
А еще четки умели разговаривать.
— Вы чьи? — спросил я у четок.
— Твои и не твои.
— Как это — мои и не мои?! — с недоумением спросил я.
— Твои, потому что тебе их Бог послал, а не твои, потому что ты ещё не умер и их не заслужил. Небесными предметами на земле только мысленно можно пользоваться, а здесь, на Небе, мы настоящие.
— Жаль, — сказал я. — Хорошо бы такие на земле иметь.
— Да ничего хорошего, — сказали мне четки, — сидел бы ты целыми сутками на земле, да только на мои переливы красок всю жизнь бы и смотрел. Всё бы забыл на свете!
— Это так, — сразу же согласился я. — Я и здесь-то от вас взгляда оторвать не могу, а на земле, где так все мрачно, серо, блекло и уныло, так и вовсе только на вас бы и смотрел и утешался душой.
Надо сказать, что помимо Небесной красоты четки бирюзовые имели и еще одно свойство. Они очищали душу.
Делали ее чище и прекраснее самой нежной утренней зари на море. Мысли мои успокаивались, а душа непрерывно утешалась невидимым произношением имени Божия.
У Бога много имен:
Иисус Христос.
Святый Дух.
Господь Саваоф.
Пресвятая Троица.
А есть — таинственное…. Оно вообще из земных звуков не состоит. Это просто память о Всемогущем, имя Которого подразумевается, помнится, но не произносится.
Когда это имя содержишь в своем уме, то это Небесное имя уже не надо повторять, потому что оно не имеет ни начала, ни конца. Имя это невидимо, недвижимо, бесконечно и обымает собою все.
Это имя Божие на Небе и есть Сам Бог.
На Небе, где бы ты ни был и что бы ты ни делал, там везде слышишь Божие имя. Чувствуешь его, осознаешь, питаешься им, дышишь — живешь, одним словом.
Имя Божие чудесно и неделимо, оно дарует на Небе всему Небесную простоту, чистоту и красоту несказанную. Оно сжигает в человеке помыслы — все до единого!
Ни одного помысла Бог не оставляет не сожженным Собою.
Бог не любит нечистоты.
Ум содержащего непроизносимое Божие имя чист, как небо на Небесах.
Совершенно чист, как воды самого прозрачного Небесного родника.
А тело непрестанно содержащего непроизносимое Божие имя в уме своем прожигает непрестанно хладно-горячий, приятный для души Огонь.
Лицо становится светлым. Кожа на теле приобретает розово-пшеничный оттенок.
На лица людей, непрестанно помнящих о Боге, приятно смотреть.
Их лица, тела и души — отдых для Ангелов и утешение для людей.
Жаль, что таких людей на земле мало.
Очень жаль.
Но они есть.
Мне приходилось их видеть.
Это удивительные люди.
Им может быть более восьмидесяти лет, а разум у них ясный и чистый, как теплый весенний ветер.
Их самые краткие и простые слова порой приближали меня к Богу гораздо быстрее, чем если бы я прочел огромную и толстую книгу о Боге. Рядом с такими людьми чувствуешь внутри себя Небесный покой.
— Ты можешь взять нас с собою, — сказали мне бирюзовые четки.
— Как? — удивился я. — На земле не бывает Небесных вещей. Там все земное.
— Иногда бывают, — сказали мне четки, — только взять нас на землю тебе будет нелегко!
Придется тебе много претерпеть ради того, что бы мы могли быть рядом с тобою на земле.
— Я готов претерпеть многое, — сказал я, внимательно вглядываясь в бесконечные глубины вод, из которых состояли Небесные бусины бирюзовых четок.
— Готов ли?!
— Готов! — ответил я, не отрывая глаз от бирюзовой игры Небесных красок.
Вокруг меня все потемнело, и я вдруг мгновенно оказался на земле в своем доме, лежащий на постели, больной.
В руках моих были обычные старые монашеские четки, измочаленные до дыр. Вот эти-то четки и разговаривали со мною голосом Небесных четок.
— Вот мы с тобой и на земле, — сказали четки.
— Сам вижу, что уже не на Небе, — сказал я, а сам про себя подумал: «Небесным четкам подобные глупости, наверное, не стоило бы говорить? Кто его знает — что это за четки? Уж больно красивые, да и сила исходит от них такая, что все тело насквозь Небесным Огнем так и прожигает, как в бане на верхней полке, когда жару на каменку с полковша бросишь… Только в бане жар внутрь тела не сразу проходит, а Небесный Огонь, он внутри тела горит и изнутри невидимо греет. А ну как эти четки на меня обидятся, да обратно на Небо уйдут за мои глупости?!»
— Ты хотел нас удержать при себе? — спросили меня монашеские четки-сотка голосом Небесных четок.
— Хотел, — вздохнул я.
— Ну так удерживай!
И я мгновенно оказался на двадцать лет моложе.
В моих руках были другие четки.
Пластмассовые.
В те времена еще не было ни монастырей, ни того обилия четок, которыми сейчас завалены церковные лавки.
Многого не было.
Все только-только начиналось.
Четки плести я не умел, взять их было в почти поголовно безбожной в те времена Сибири негде, а иметь их хотелось. Вот тогда и сделал себе я свои первые четки-сотку из женских бус, и ну эти четки крутить пальцем в кармане, а когда никто меня не видел, то в открытую их держал.
Приучал себя к непрестанной молитве.
— Вот в это время мы к тебе вместе с этими пластмассовыми четками и пришли, но вместе с нами пришел к тебе и дьявол, желая, чтобы ты пришел не к Богу, а погубил бы свою душу духовным сладострастием, — сказали мне бирюзовые четки.
Очень хорошо это помню, — грустно ответил я Небесным четкам.
Отчетливо вспомнился разговор двадцатилетней давности со своим духовником:
— Отец Петр, — сказал я своему духовнику, придя однажды к нему на дом. — Что-то у меня с четками неладное стало твориться. Стали они для меня необычно приятными. Иногда чувствую, что от них исходит невидимая приятная сила. Четки выпускать из рук не хочется. Хочется чаще гладить их и прикладывать к своему телу. Но у меня есть смущение в душе.
— Какое? — взгляд убеленного сединами протоиерея, которому я по возрасту годился во внуки, внимательно остановился на моем лице.
— Когда я чувствую приятность и прохладу, исходящую от четок, — я вытащил из кармана свои четки и показал их о. Петру, — мне становится труднее думать о Боге. Прохлада и приятность, что исходит от этих четок, мешает мне думать об Иисусе Христе. Вроде, имя Божие призываю, а чувствую, что в этой прохладе что-то не то. Душа спокойна, а прохлада все равно отвлекает. Кажется, что в этом есть какая-то подмена.
Отец Петр отличался не только почтенным возрастом, но и тем, что редко когда отвечал кому на их вопросы быстро. Как правило, он вначале обдумывал свои слова. Потом молился, взвешивал все «за» и «против» и только лишь спустя время давал ответ.
Отец Петр молчал. Видно было, что молился Богу.
— Не могу я знать, откуда эта сила появилась в четках. Может, мне их в речку выбросить?! — спросил я отца Петра. — Если это искушение от дьявола, то туда ему и дорога.
— Наши мысли сходятся, — сказал отец Петр, — выброси их в речку. Не встречался я с таким, что бы в четках сила появлялась. Надо быть осторожным. Дьявол может легко обмануть неосторожного в духовной жизни. Когда мы молимся, он смешивается с нашей молитвой и старается отвести ум от Бога. Необыкновенное надмевает, а тебе это неполезно, ты ведь еще совсем молодой.
(Мне тогда было двадцать семь лет).
В памяти моей я увидел себя на мосту и летящие в воду пластмассовые четки.
— Прав ли я был тогда, когда выбросил свои первые четки в реку? — спросил я у Небесных бирюзовых четок.
— И прав ты был, и не прав одновременно, — ответили мне бирюзовые четки.
— Как это.., прав и не прав одновременно? — спросил я.
— Прав, потому что в те четки тогда действительно вошел один из блудных демонов. От этого они стали для тебя приятными. А не прав, потому что выбросил четки в реку с гордыми о себе помыслом, будто бы обрел ты уже духовную опытность, а откуда она у тебя могла тогда взяться? Ведь молитвою непрестанною ты тогда всего лишь четвертый год занимался.
С печалью смотрю на свои Небесные четки.
Молчаливыми они стали. Не любят разговаривать со мною, да я и сам не хочу нарушать их покоя. Старые же мои монашеские четки запылились, забылись и стали никому ненужными…
«Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:20,21)
Комментарии блокированы во избежание спама