Пьеса, в которой нет главного героя
Пье́са (от фр. Pièce «вещь», «кусок») – произведение, предназначенное для театральной постановки.
Акт первый
(Писатель)
Поздняя ночь. В доме писателя темно. Ранняя весна. В печи сухо потрескивают дрова. Сквозь неплотно уложенные чугунные круги на печной плите по стенам и потолку уютно причудливо играют оранжевые блики отраженного пламени. Писатель задумчиво смотрит на мерно играющие огни. От века печальные лучи лунного света беззвучно пронизывают голубоватую пустоту комнаты. Молится.
Молитвенным покоем дышит ночь.
Поток страстей людских уснул вдали.
Слова и мысли удалились прочь,
Ум не рождает прозу и стихи.
В покое духа места нет словам.
Слова рождают чувства, чувства – грех.
К чему мне потакать несовершенствам?
Зачем искать в поэзии утех?
Писатель прислушивается к тому, что рождает ночь. Долго смотрит на голубоватый воздух комнаты, косо разлинованный лунными лучами. Подходит к ноутбуку, включает его. Монитор, традиционно мигнув меняющимися окнами программ, высветил поверхность (обитого старым коричневым дерматином) рабочего стола. На столе пусто, как и должно быть перед началом новой пьесы. Писатель, задумавшись, расставляет на столе полупрозрачные маленькие фигуры героев:
Пленник времени. Часы. Ангел. Бес. Посторонние голоса.
Стройных словес утехи в песнях рифмы
В сердце моем убила опыта печаль.
Я – жалкий пленник… духов вечной битвы…
За разум тех, кто к смыслу всех начал
Прислушаться,
Быть может,
Пожелает.
Как мало надо мне в тиши ночи героев,
Чтоб описать движения души…
Новорожденные фигуры на столе Писателя молчат, что перед началом каждого нового акта бывает обычным. Бес, естественно, как и обычно, легкомысленно оживает первым и шепчет на ухо Писателю, стараясь при этом остаться незамеченным:
Здесь, на своем столе, ты – Царь и Бог!
Бери скорей фигуры… и твори.
Все, что захочет твоя светлая душа…
Писатель:
Поганый бес, ты лучше помолчи…
Что я в сей жизни делал, не греша?
Не мне ли покаянием питать
Себя пред Богом до́лжно во все дни?
Задумывается.
Бес, уже не стесняясь и не прячась, говорит Писателю:
Мы все здесь повинуемся тебе.
Не отрицай же это, здесь ты – Бог.
Позволь утешиться блаженнейшей душе,
Вложи в героев свой возвышеннейший слог.
Писатель – Бесу.
Благодари, поганый, Бога, что монаха
Рядом с тобой не расположил я.
Бес, испуганно исчезая в темноте комнаты, шепчет про себя:
«Уйду привычно я от всех, не уходя,
Обманный сделав вид небытия».
Писатель, погружая руки внутрь Часов, запускает начало пьесы.
Вселжвый Бес. Ведь знает же прекрасно:
Часы и Ангел, Пленник, Посторонний.
И даже он живой душою наделен.
А я – лишь зритель не своих историй.
Всматривается в Часы:
Покинув прошлое…, придется мне признать,
Годы.. пред вечностью – малейший краткий миг.
Часы:
Жизнь, как мгновенье, может пролетать –
То Пленник времени давно уже постиг.
Писатель:
Я должен научиться у него, скажи, чему?
Часы:
Он здесь. Ты с ним поговори.
Писатель:
Доступно ль будет моему уму?
Часы:
Не в ум, но в сердце ты свое смотри.
Писатель обращается к Пленнику времени:
Скажи мне, брат. По совести скажи:
Зачем мне пьеса эта и стихи?
Не лучше ли молчанием души
Воспеть безмолвие прекраснейшей ночи́?
Пленник времени:
Нелегкий разговор нам предстоит.
Молчанье поиск духа не опишет.
И нет в том пользы – сочинять стихи
Для тех, кто сам Дух Истины не ищет.
Мне б не сказать бессильные слова…
Вот, Ангел знает цену наших слов.
Писатель задумчиво смотрит вглубь души Ангела:
Безмолвием душа его полна.
Ангел:
Молчание – свобода от оков.
Бес входит в Посторонние голоса:
Прельщен Писатель…, верит голосам.
Виденьям верит…, нарушает он святых отцов запреты.
Писатель Постороннему:
Всмотрись в себя.. Чему ты веришь сам?
Чьи голоса внутри тебя пропеты?
Как часто, прикрываясь «пользой» веры,
Ум гордых духом входит в споры с Богом!
Задумчиво смотрит в тишину ночи…
В безмолвье лунном… вижу знаменье победы
Над падшим духом…
Ангел:
Бог – тишиной, безмолвием ума –
До основания сгубит демонов наветы!
Оставь на время отдыхать слова,
Найди в молитвенном терпении ответы.
Ангел обращается ко всем:
Устала у Писателя душа.
И закрывает двери мистического мира.
Акт второй
(Пленник времени)
Позднее время. В доме Пленника времени темно. В Вечности – у каждого свое время года. В Вечности трудно найти весну… У Пленника времени сегодня ранняя весна. Сквозь неплотно закрытые круги его сознания причудливо, стремясь выглядеть безобидными и уютными, играют беспокойные блики пламени мыслей сатаны. Пленник задумчиво смотрит на размеренно играющие мысли. От века ненавидящие непокой лучи Духа Божия беззвучно пронизывают прозрачный воздух души. Пленник молится.
Через пустыни бесконечных слов
И миражи бесчисленных идей
В страну с названьем «Божия Любовь»
Плывет душа безвесельной ладьей.
.
Лишившись тяжести злых демонских ветров,
Душа моя Христа в себе вкушает,
Мой ум безмолвный без посредства слов
Любовь Христову Духом прославляет.
.
Для тех, кто слышит Ангельские хоры,
Слова становятся излишни, не нужны.
Небесной Арфы тайные аккорды
Сводят на нет все козни сатаны.
Бес, сидящий в углу комнаты брезгливо морщится и отодвигается от Пленника времени подальше. Так.., на всякий случай…
Пленник прислушивается к тому, что рождает Безмолвие Бога. Долго смотрит на прозрачный воздух покоя, линовать который своими мыслями бессмысленно и бесполезно. Подходит ко входу в мир мысли, открывает вход. Мир мысли, мерцая меняющимися окнами стандартных психологических штампов, высветил поверхность обитого старыми грехами прошлого. В прошлом – пусто, как и должно быть после многолетнего покаяния. Пленник, задумавшись, бросает ключи дверей мысленного мира в Вечность. В прошлом появляются полупрозрачные фигуры героев:
Писатель. Часы. Ангел. Бес. Посторонние голоса.
Пленник:
Как я хотел бы прошлой жизни тени
Навек забыть, смотря на лик Христа…
Что надо мне?
Лишь… «Господи, помилуй….»,
Ведь моя память зла и нечиста.
Печально смотрит на мерцание мыслей сатаны внутри себя…
Я – жалкий пленник… духов вечной битвы…
За разум мой…
Мне должно Храм хранить.
Прислушаться к Молчанию молитвы,
О непокое демонов забыть.
Как мало надо мне в молчании моем,
Лишь только выгнать гордость из души…
Новорожденные фигуры в прошлом Пленника времени молчат, что после каждого долговременного покаяния бывает обычным. Бес, как и всегда легкомысленно, вновь оживает первым и шепчет на ухо Пленнику, стараясь остаться незамеченным:
В безмолвии своем ты – Царь и Бог.
К тебе не смею даже подойти…
К таким, как ты, я б подойти не смог…
Пленник:
Умолкни, дьявол. Скройся и умри.
Что я в сей жизни делал без тебя?
Открыто мне, что ты всегда во мне,
А истребить тебя смогу по смерти я.
Задумывается.
Бес вновь шепчет Пленнику времени:
Покойность мысли повинуется тебе.
Не отрицай же это, ты в покое – с Богом.
Утешься же молитвою своей
И покаяньем в Рай найди дорогу.
Пленник – Бесу.
Дух Бога пусть убьет тебя, поганый.
Не можешь слова молвить, мне не льстя.
Бес испуганно исчезает из прошлого Пленника времени (думает).
«Уйду и от него, не уходя.
Придумаю потом ему ловушку…
Жаль, не могу без слов его сгубить,
Без слов лишь Бог умеет говорить».
Пленник погружает руки внутрь Часов и дает волю воспоминаниям.
Вселживый Бес, да пусть навеки онемеет:
Писатель, Ангел, Бесы, Посторонний,
Даже Часы свободы не имеют.
Задумывается.
А я лишь зритель – не своих воспоминаний.
Всматривается в Часы:
Проникнув в прошлое.., я вынужден признать:
Жизнь пролетела, словно краткий миг.
Часы:
Жизнь, как мгновенье, может увидать
Лишь тот, кто тайну времени постиг.
Пленник времени:
У тайны времени я должен научиться, скажи, чему?
Часы:
Вот, Ангел здесь. Ты с ним поговори.
Писатель:
Доступно ль будет моему уму?
Часы:
Вне времени молитвою – смотри.
Пленник времени обращается к Ангелу:
Скажи мне, брат. По совести скажи:
Как научиться мне молитвою смотреть?
Смогу ль постичь я времени пути?
Ангел:
Все Господу возможно.
Ты прежде должен в Духе умереть.
Безмолвный разговор нам предстоит.
Молчанье Бога – ты прислушайся к нему…
Нет пользы объяснять словами тайны
Для тех, кто верит своему уму.
Послушай же безмолвные слова…
Пленник времени задумчиво смотрит вглубь души Ангела:
Душа моя.., ты в Боге умерла…
Ангел:
Молчание – свобода от оков.
Бес входит в Посторонние голоса:
Безумный Пленник… тронулся умом.
Себя не слышит, а не то, что Бога.
Рассудок Пленника накрылся медным тазом.
Пленник Посторонним:
Как хорошо, что в памяти моей
Хозяин – Бог…
Умрите, голоса.
Задумчиво смотрит в свой опустевший от неспокойных воспоминаний разум…
В безмолвье Бога… вижу знаменье победы
Над падшим духом…
Ангел:
Безмолвьем Бог погубит тайну бесов.
До основания сожжет слова и мысли!
В безмолвье – клад бесчисленных ответов,
Сожги слова свои в Огне молитвы.
Пора у Пленника забрать воспоминания.
Закрывает движения воспоминаний в душе его.
Акт третий
(Часы)
Устав смотреть на людей, живущих в веками длящийся непрерывный поздний осенний вечер, в котором весна не встречается почти никогда, часы безмолвно закрыли сокрушенные глаза свои. Сквозь неплотно прикрытые веки они видят, как замысловато и бессильно пытаются проникнуть в Вечность жёсткие всполохи людского непокоя и боли. Болью и непокоем наполнены тысячелетия, но Часы с закрытыми глазами задумчиво глядят только лишь на настоящее. Часам не дано выбирать. Они вынуждены жить в настоящем. От века разлитая во времени печаль по благой Вечности беззвучно пронизывает каждое мгновение бытия Часов.
Время обращается к Богу:
Молитвенным покоем дышит Небо.
Страстей потоки мучают людей.
Неисправимо бьется с временем и слепо
Тот, кто о смерти позабыл своей.
На Небе места нет пустым словам.
Слова в Святых не превратят невежду.
Ужель понять возможно лишь Часам:
Искать нет смысла во времени надежду.
Часы прислушиваются к тому, что рождает бытие. Долго смотрят на светлый воздух благодати, пытающегося своими тихими лучами извлечь в Вечную весну всех тех, кто устал жить в бесконечном холоде. Увидев Бога, Часы останавливаются. В остановившемся времени, мигая быстро сгорающими всполохами людского непокоя, высвечивается высота непостижимо блаженного Безмолвия. В Безмолвии пусто, как и должно быть в остановившемся времени. Часы, задумавшись, бросают стрелки отсчета времени в земной мир. В земном мире появляются полупрозрачные фигуры:
Пленник времени. Писатель. Ангел. Бес и Посторонние голоса.
Безумен тот, кто ищет в земном Света.
Свет есть вне времени – лишь в Господе Едином.
Живущим всем не миновать ответа,
Не миновать – пред Богом быть судимым.
Как мало надо мне, чтобы смирить гордыню
И умертвить движения страстей.
Перед грозным величием времени в земном мире все разумные души неизменно умолкают. Бес же, безжалостно насилуя послушные ему умы, легкомысленно часто пытается сказать времени то, что Часы не услышат ни от кого и ни за что…
Бес обращается к Часам:
Напрасно служишь ты благому Богу,
Переселяя в мир иной души людей.
Вечно живым открылось бы как много…
Часы:
Ты уже умер в Вечности моей.
Бес, отбросив в сторону излишние церемонии, корчит ехидную рожу и нагло отвечает:
Я хоть свободен, не чета тебе:
«Тик-так, тик-так….» – позорный примитив.
Часы – Бесу.
Молчание мое всегда при мне.
Ты от бессилья глупо говорлив…
Бес (искушая):
Расплату Вечную… пророчишь с безразличием?
Часы:
В моём молчанье… – Божие величие.
Часы опускают свой взор в земное время и дают начало событиям.
Вселжвый падший дух прекрасно знает:
Вечный конец наступит его злу.
Бес битву с Небом точно проиграет.
Придет Христос, Собой погубит тьму.
Часы всматриваются в вечность:
Всё настоящее пройдет и станет прошлым…
Блажен, кто время в покаянии провел.
Писатель всматривается во время:
Скажи мне, время, по совести скажи:
Что ждет всерьез не кающихся Богу?
Ужель… Бог не желает их спасти?
Ведь их…. так много…
Часы:
Не сможешь понести ответ ты мой.
Напомни, Ангел, человеку о смирении…
Ангел задумчиво смотрит вглубь души Писателя:
Молчаньем суды Божьи покрой.
Бес входит в Посторонние голоса:
Писака этот… в вечном обольщении.
Виденьям верит, разным голосам.
Писатель в ответ задумчиво, молчаливо смотрит в глубину Божьего Милосердия…
Часы:
В конце времен всем сказанным словам
Наступит смерть. После Суда
Нужды не будет в оправданиях никому.
Словесная погибнет суета…
Останавливает ход времени.
Акт четвертый
(Ангел)
Дом Ангела вне земного времени. В нём не бывает ночи, и невозможно движение страстей. Ангел безмолвен Духом Бога, хранящим его. Душе Ангелов тяжелы земные слова. Ничто печальное не нарушает блаженства его в Боге. Молитва Ангела безмолвна и непрерывна. Он видит живущих в земном мире: Пленника времени, Писателя, Часы, Бесов, Посторонние голоса и вообще всё.
Безмолвие Бога Ангелы любят более всего на свете.
Акт пятый (Бес)
Дом Беса недостоин описания. Мысли его сотканы из непрестанной лжи.
Акт шестой (Посторонние голоса)
Посторонние голоса не достойны ли забвения?
Нужды не будет в оправданиях никому.
Словесная погибнет суета…
….
PS от редактора)…
Лишь только Богу, Богу одному
Подвластны эти неземные Небеса.
И голоса… Вмиг канули во Тьму…
Исчезли и часы, и шум, и гам, и суета,
Которая снаружи была и есть, и будет…
Разве нам без Господа хоть кто-нибудь да нужен?
.
Неужто это не иллюзия обмана,
Не смрад речей, не лживая надежда
На то, что или поздно, или рано…
В тебя вольется Небо безмятежно?
.
…Безмолвием окутает тебя,
И Неземной покой почувствуешь во всем,
тик-так, тик-так… Ты трогаешь рукой
Свой крест нательный, Бог мой, какой же я дурак,
Я в суете потратил дни свои,
.
Казалось, что любил, казалось, я был прав?…
Но самомнением, тщеславием души
Лишь заразил свой нрав,
Мой Бог, помилуй и прости!
Без главного героя
Комментарии блокированы во избежание спама