Выбор
(Рассказ описывает реальные события.)
Денису предложили монашеский постриг в монастыре, но он хотел быть отшельником. Терзаемый сомнениями пришёл он к другу и сокелейнику Максиму. Максим, внимательно выслушав Дениса, сказал ему:
— Бог обычно спасает нас не так, как мы сами этого хотим. Надо отсечь личные желания.
— Перед кем их отсечь? — с чувством спросил его Денис. — Я хочу быть схимником и молиться вдали от всех. А если постриг совершат здесь? Сам же знаешь… не дадут покоя. Будут мучить стройками и послушаниями до тех пор пока не умру.
Максим задумался.
— Знал я многих, кто уединённо молился, но, лишь один из них оставил доброе впечатление.
— Кто? — спросил Денис.
— Бывший эконом из Томской епархии. Ты не знаешь его. Подвиг его был умеренным. Читал иноческое правило как и мы, потом несколько раз покаянный канон и Ангелу Хранителю. Молитву Иисусову добавлял немного. Мягкий рассудительный подвижник.
— А остальные почему тебе не понравились?
— Экзальтация. Только и было разговоров что о чипах, антихристе и о последних временах после которых чувствуешь себя так словно душу изваляли в грязи. Я помогал некоторым из них одеждой и продуктами, но духовного общения сторонился.
— Духовное общение…?! — с нескрываемым чувством искренней досады отозвался Денис. — Где его взять? Вникни как мы живём. Настоящего братства не было у нас никогда. Сейчас его тоже нет. Только и создаём бутафорию что мы братья монахи, но каждый живёт сам по себе и думает про своё. Лишь с тобой да с отцом Пахомием я могу говорить по душам в монастыре и больше ни с кем.
— Ты прав, к сожалению, — ответил Максим. — В одинаковых рясах ходим, а от разделений и от внутреннего одиночества устаёшь. Ты говорил с отцом Пахомием о схиме? Что он сказал?
— Сказал что если я очень хочу, то он может постричь меня в великую схиму после чего я могу удалиться в мир, найти там тихое место и молиться тайно.
— Серьезный шаг, — Максим задумался. — Может лучше не торопиться с этим? Схима не убежит, а если без благословения духовника на столь серьёзное дело решишься, то сможешь ли потом этот груз понести?
— Духовник молчит.
— Как это — молчит? — удивился Максим.
— Так. Я спрашивал что делать. Уединиться или остаться в монастыре? Он ответил что Бог ничего не открывает ему обо мне, а от себя он говорить ничего не хочет.
— Хорошо ответил твой духовник. Смиренно.
— Понимаю, что смиренно, но вопрос не решился…
.
Спустя какое-то время Максим принёс в келью икону пережившую сильный пожар. Увидев её Денис даже возмутился:
— Ну и зачем ты её принес? На ней изображения нет! Не будь на ней металлической ризы никто бы и не догадался, что это икона Божией Матери, — Денис внимательно всмотрелся в покоробившуюся от огня медь. — По-моему, Казанская.
— Что тебе до этого? Пусть будет. Мне ризничий её подарил. Места на иконостасе свободного всё равно у нас много, — невозмутимо ответил Максим, поставил икону на одну из незанятых полок и ушёл по своим делам.
Денис подошел к обугленной иконе.
«Зачем Максим её принес?» — подумал Денис, но беспокоить по этому поводу друга не стал.
Какое-то время про икону забыли. Да и некому было смотреть на неё. Максим с Денисом не любили гостей да и между собой они говорили нечасто.
Спустя недели две в их келье стало чувствоваться благоухание и они не могли понять, откуда волнообразно наносит столь удивительно приятным ароматом? Аромат напоминал запах свежих цветов, а был январь.
Однажды, подойдя к иконостасу, Денис обомлел. С вчера ещё чёрной обугленной иконы на него смотрели прекрасные Лики Божией Матери и младенца Спасителя, написанные свежими красками. Драгоценное благоухающее миро стекало вниз по иконе крупными густыми каплями на полку иконостаса…
Когда Максим пришёл с послушания, Денис сказал ему:
— Вот почему второй день пахнет цветами здесь. Икона обгоревшая что ризничий тебе подарил — сама обновилась.
Максим подошёл к иконе. Долго задумчиво смотрел на Лик Царицы Небесной, явившей им великую Свою милость.
— За наши грехи нам ли такое чудо? — коротко сказал Максим и пошёл к ризничему узнавать откуда был взят этот образ.
К вечеру в келью Максима и Дениса пришли их друзья по вере. Сняли ризу с деревянной доски и оказалось, что внутри ризы по меди также течёт благоухающее густое миро. Все с верою помазывались и молились Матери Божией благодаря Её за столь очевидное чудо укрепляющее в вере. А Денис всё думал и думал над тем какой ему сделать выбор? Дать согласие на постриг и остаться в монастыре или искать место для уединения?
.
Прошло около двух недель.
Денис молился Богу о разрешении своего вопроса как умел и страдал душой от того что ничто не открывало ему волю Бога. Наконец, однажды рано утром, Максим посмотрел на него и сказал:
— Ну что ты так мучаешься? Поступи просто. Напиши две записки: «приму монашество останусь в монастыре», «приму схиму уйду в уединение». Положи свёрнутые записки на обновившуюся икону. Отнести служащему иеромонаху в алтарь. Пусть помолится и выберет одну из записок. Так определишь своё будущее и отсечёшь личную волю.
Как утопающий за соломинку, ухватился измученный Денис за подсказанную ему мысль.
— Хорошо, — ответил он, — напишу пять записок: «трудник», «послушник», «монах», «схимник» и, чтобы не ограничивать волю Бога, «мирянин». Если выпадет «схимник» — отец Пахомий тайно пострижёт меня в схиму и я уйду в лес. Если «трудник», «послушник» или «монах» останусь в монастыре в том чине какой выпадет. Если мирянин — вернусь в мир.
.
При выходе из послушнического корпуса к храму с иконой на руках, сверху которой лежало пять туго скрученных в трубочку листков, Дениса встретил сильный ветер едва-едва сразу же не разбросавший записки по широким бетонным плитам монастырского двора. Пришлось ему спешно вернуться в послушнический корпус, и он не смог придумать ничего лучше, как подсунуть бумажки под медную ризу внутрь прямо на свеженаписанные Ангелом складки одежд Божией Матери. Так он пришёл в храм.
— А где записки? — удивлённо спросил отец Пахомий, заранее предупреждённый о том как нужно было сделать выбор.
— Под ризой, отче, — сказал Денис. — Ризу мы не закрепили ещё. Изнутри ежедневно миро продолжает течь. Мы с Максимом мажемся им каждое утро. Так нам удобнее.
— Ладно, — ответил иеромонах, — под ризой, так под ризой. Давай икону сюда.
Отец Пахомий взял икону и зашёл в алтарь.
Денис приготовился ждать, пока тот будет молиться, но, к его удивлению, священник вышел обратно сразу же и вернул Денису икону сверху которой лежала записка. Денис был расстроен.
— Батюшка, а почему всё так быстро?!
Отец Пахомий улыбнулся, как обычно, своей усталой доброй простецкой улыбкой.
— Ты знаешь, Денис, я положил икону на Престол, сделал два земных поклона Богу и решил посмотреть, все ли записки ты на место положил или, может, не хватает какой? Поднял ризу. Четыре записки к миру прилипли, а одна на Престол скатилась. Я её даже в руку не успел взять. Матерь Божия без меня твою судьбу определила… — отец Пахомий продолжая улыбаться, смотрел на опешившего от его слов Дениса. — Ну и что ты стоишь? Бери. Я записку не разворачивал. Сам смотри, что там. Мне надо идти сейчас, скорее Святую Чашу замывать, — он развернулся и ушёл в алтарь, а Денис отправился в келью, решив только там, в тихой обстановке, узнать, что определил ему Бог на ближайшее годы. Он понимал, что выпавшая (при столь необычных независящих от его воли обстоятельствах) на алтарный Престол записка была его судьбой. Она не могла солгать и ослушаться он не смог бы ни за что.
На улице, невзирая на усилившийся ветер, Денис не утерпев развернул записку.
Сильное разочарование вошло в его душу. В записке было написано то, что он менее всего там ожидал прочитать… «Мирянин».
Через две недели Денис прощался с отцом Пахомием у проходной монастыря и как показало потом время, простились они навсегда.
Выбор
Комментарии блокированы во избежание спама