Два моих духовника (краткая зарисовка о людях Церкви)
Великое видится издалека. Заметил, что лишь спустя годы ум обретает способность видеть то, на что прежде не обращал внимания. Сегодня отметил, что два моих духовника (оба уже у Бога) были такими, словно кто-то осознанно подбирал мне священников с теми чертами характера, которых не было у меня.
Первый мой духовник, протоиерей Фёдор, был глубоко образован, закончил Ленинградскую Духовную Академию. Был необыкновенно шумный и умел смирять гордых людей так, как я ни у кого более не видел. Юродивым был, прозорливым и до фанатизма любил молитву Иисусову.
Я же и до сего дня не имею духовного образования. Шума не могу терпеть даже малого. Никого никогда не смиряю, а прозорливость и юродство — это не моё и моим никогда не будет. Пожалуй, единственное, что у меня было общего с этим моим духовным отцом, — это умение вдумываться в святоотеческие тексты, не принимая спешных выводов, и поиски опоры в духовном только через тесное единение с основополагающими Евангельскими заповедями, и никак иначе.
Мне неизвестна причина, но, смиряя многих и многих вокруг себя, мой духовный отец ни единого раза не сделал даже самой малой попытки смирить лично меня. Почему он не трогал моё самолюбие, мне неизвестно, хотя гордыни во мне было в начале 90-ых невероятно много, да и сейчас духовная моя гордыня — мой неразлучный спутник, требующий непрестанного покаяния.
Спустя время свою необразованность я, с горем пополам, под руководством протоиерея Фёдора, немного подтянул. Начитался духовных книжек и, возомнив о себе неизвестно что, подался сначала в монастырь, где был библиотекарем, а потом сбежал в Алтайское высокогорье искать глубины покаянной Иисусовой молитвы.
Вскоре после этого отец Фёдор ушёл к Богу, потому как и возраст у него был почтенный. Как он однажды выразился, «нечего резину тянуть, пожил больше восьмидесяти, — и достаточно».
.
В горах встретил второго моего духовника, монаха Макария.
Феноменальный был духовник!
Рядом с ним душа моя открыла такое блаженство и такую силу чудотворной молитвы, что я даже и не подозревал, что такое возможно в наше время. Отец Макарий смирял меня с невероятной плотностью. Любым моим, даже самым лёгким, попыткам умничать на духовные темы он не давал развиваться, других же людей он не мог смирять, потому что жил в горах, где никого не видел, кроме меня. Причём, он смирял меня не своим молчанием, но смиряла меня рядом с ним сама благодать Божия, да так сильно, что даже мысли мои останавливались в те дни, когда я гостил у него. Монах был крайне неразговорчив, и когда я спускался от него с перевалов вниз, ловил себя на мысли, что мне трудно начать разговор с кем-либо. Уста мои словно склеивала благодать, и когда я хотел, то мне чисто физически было трудно разжимать скулы для того, чтобы сказать первое слово и начать говорить. Потом, конечно, разжимал, но сейчас думаю: а стоило ли?
Этот духовник привил мне вкус к постоянству в молитве. Привил склонность удаляться от общения. Привил вкус к молитвенной радости, которая неумолимо исчезает не только при излишнем, но и при любом, даже кратком, общении с людьми. Если по телефону или в сети общаться значительное время — благодать непременно уйдёт. И уж тем более молитвенная благодать уходит при общении в реальной жизни.
И что же это за вредное такое существо — человек, если великое Божие проявляется только лишь в тех условиях, когда рядом нет ни единой души и когда на молитвенное уединение есть длительное время?!
.
Особо отмечаю сейчас в памяти: а ведь ни первого, ни второго своего духовника я во многом не понимал, и не сразу принимал на веру то, что они говорили мне. Не соглашался с чем-то, иногда вступал с ними в споры, считая, что неплохо знаю святых отцов. Я переступал через смирение, не видя своей тотальной духовной слепоты.
Вспоминаю, и внутри меня возникают вопросы и вопросы…
Когда-то думал, что в воспоминаниях можно найти ответы едва ли не на всё, что тревожит, а теперь думаю, что они не дают ответов почти ни на что, но лишь вызывают изумление об удивительных судах Божиих! Этим изумлением я и хотел поделиться в этой короткой зарисовке.
И какая в этом может быть полезная составляющая?! Никакой…
Ведь я не даю духовных советов. Не учу молиться столько-то и так-то. Лишь рассказываю о людях церкви, сумевших достичь высоты духовной жизни, недоступной мне. Каждый человек — это тайна Божия, и за тридцать лет тесного общения со священнослужителями я заметил, насколько же все они разные! Более разных людей, чем иереи РПЦ, я в жизни своей не встречал!
Есть очень и очень юморные, и есть серьёзные. Есть спортивные, и есть до предела ленивые к физическим движениям. Есть компьютерные «черви», и есть такие, которые компьютер и телефон включают лишь в случаях крайней необходимости.
А вот грех… Грех лишает людей яркого разнообразия. Грех делает души людей одинаково серыми и рождает искреннюю боль за тех, кто грешит.
Два моих духовника
Комментарии блокированы во избежание спама