Не имеющий имени
Когда я впервые услышал тебя, Не имеющий имени? Может, это произошло прежде моего земного рождения? Не знаю.
В детстве я гораздо чаще слышал твой голос, чем позже, когда страсти и грехи юности ослепили меня, лишив чистоты мыслей. Видел я, по твоим молитвам, красоту окружающей меня природы и слышал то, что невозможно передать словами: голос тайны бытия мира.
Кто научил меня говорить с тобой? Не знаю! Молитвами своими, ты, Не имеющий имени, располагал дух мой в чудном молчании говорить с тобой, слышать голоса без слов. В молчании Бога (я и тогда уже ясно чувствовал это) — Истинная Жизнь.
Когда же, к закату жизни, во многих молитвах и скорбях смирилась душа моя, то я понял, что молчать перед Всевышним и слушать Его Покой тысячекратно блаженнее, чем говорить любые слова кому бы-то ни было.
Не имеющий имени, когда молитвы твои касаются меня, душа моя умолкает, тело исполняется такой силы, природа которой для меня непостижима, и сила эта сладка! Когда она входит в мои душу и тело, становятся не нужны земные собеседники. С силой Бога я спокоен, тих, беспечален, и никакие мысли, ни плохие, ни хорошие, не приближаются ко мне. Я знаю, что молчание ты любишь более всего на свете.
Покой, тишина, свет, разум без слов, смысл без предложений, жизнь без формы, полнота без изъяна, дыхание без вдоха — всё это ты, Не имеющий имени! Я не знаю кого-либо, кто принимал бы участие в моей жизни чаще, чем ты. Иногда кажется, что ты всегда был со мною и направлял мою жизнь к одному тебе ведомой цели, к мысленному молитвенному, непрерывно-покаянному пред Богом мысленному безмолвию, к болезненному сокрушению духа обо всём во мне, что не может быть чистым, пока я живу в теле.
Иногда кажется, слушая твой голос, разучусь говорить на земном языке, и если меня спросят о чем-либо, то не буду знать, что ответить, потому что ты говоришь на языке, полном смысла, а язык людей почти никогда не бывает точным.
Не имеющий имени, когда я слышу тебя, во мне умирает всё земное, но оживает неведомая мне прежде тихая, но могущественная сила, похожая на святое умопомешательство.
Не имеющий имени, не оттого ли ты не любишь формы и звуки земли, что живешь не на земле, и не в земном времени проходит твое бытие? Я бы так и не узнал о тебе, если б однажды не увидел рядом с собой твое лицо.
— Знаешь ли, что должно быть наиболее важным в твоей жизни? — спросил меня ты.
— Что? — спросил я, завороженно глядя в светлый лик.
— Ты должен чаще думать о страданиях Спасителя.
— Зачем?
— Чтобы проснулась твоя совесть. Чтобы ты вышел из духовного сна и перестал быть мертвым к Богу.
— Разве я мертв к Богу?
— А разве жив? Когда ты в молитвах своих произносишь имя Спасителя мира, что при этом чувствуешь? Тает ли сердце твое, как воск от огня, когда слышишь имя своего Создателя?
— Я не способен на такие чувства, — ответил я, и мне стало стыдно за своё пожизненное окаменение ко Иисусу Христу.
— Ты мертв к Богу, потому что не приучаешь себя всё делать совершенно.
— Что значит совершенно? — я не понимал, к чему клонит мой святой собеседник.
— Совершенно — это значит неравнодушно. Не просто так, как придется, должно произносить тебе имя Бога, но стремиться каждую свою молитву произносить с чувствам благоговения перед Творцом. Каждую молитву! — повторил мне невидимый голос мягко, твердо и внушительно.
— Не могу я так, — ответил я. — Мне проще читать молитвы, не делая над собою усилий. Да и не учил меня никто относиться к каждой своей молитве как-то особо.
— Это плохо, что не учил. Совесть твоя спит, не разбуженная благодатью. Страх Божиего Суда далеко отстоит от тебя, — святой голос немного помолчал. — Если бы совесть твоя не спала, то ты плакал бы о грехах всего мира, которые в тебе. Все святые плакали! Думаешь, если ты не плачешь, то лучше их?
— Как же мне разбудить свою совесть?
— Терпением! Ты должен стараться впредь быть внимательным к тому, как ты крестишься и как молишься. За твое легкомысленное отношение ко всему святому двери тайн ещё долго будут закрыты для тебя. Душа твоя мертва к Богу и потому она имеет нужду в особом ко всему и ко всем отношении.
Не имеющий имени внимательно смотрел вглубь моей души.
-Твои чувства к Богу не должны быть простыми, они должны быть сильными, причем сильными настолько, чтобы перед этой силою твоих молитв отступала бы твоя духовная смерть.
— Возможно ли такое? Я не знаю, как это делается?
— Это станет возможным, если каждую молитву ты станешь читать на пределе сил. Молитвы без боли о себе не приносят пользы. Твоя молитва должна быть не только искренней, но и болезненной. Если не приучишь себя к такой молитве, погубишь себя для Вечности.
— Господи, отче! — не выдержала душа моя, — трудно это для меня будет!
Ладонь Не имеющего имени легла на мою голову, и я понемногу успокоился.
— Поверь, мне было тяжелее, чем тебе. Я тоже, как и ты, не мог никого любить: ни людей, ни Бога. Долго просил, чтобы Господь вложил в меня огонь молитвы и любви к людям.
— И что? Бог исполнил твою просьбу?
— Не сразу. Пока я не познал полноту своей немощи, Он не давал мне ничего.
— Почему же не давал? Разве это правильно?
— Если бы у тебя была вера, ты не стал бы сомневаться в том, что всё, что с нами происходит, справедливо.
— Мне не заслужить благодати…
— Никто не может заслужить её без Христа. Труд твой нужен, но Бог благ не за труды, а по Милости Его. Душа же твоя не оживёт к Богу без долготерпения.
Не имеющий имени
Комментарии блокированы во избежание спама