Совершенный навигатор
(автобиографическая повесть)
Перевернулся лист судьбы
Я поменял усталого коня
Ох, если б мог, я жить без суеты
То здесь бы ныне, не было меня.
.
Давным б давно, мой б потерялся след.
Не по земле б прошли мои следы…
Что впереди? Вновь суета сует?
И новые разбитые мечты?
.
Тоскую я, по тропам не земным.
Где б взять мне нового, Небесного коня?
И пролететь над тьмою суеты…
Но что-то держит на земле меня.
.
Я вновь мучительно ищу ответ: «Зачем?»
Зачем мне день, восходы и закаты?»
И слышу тихое: «Господь наш все терпел,
Измены, скорби, клевету, утраты.
.
И ты терпи, терпи даже тогда
Когда устало сердце и душа.
И знай, что по земле идет тропа
Которая ведет на Небеса
Глава первая
В детстве я не знал скуки потому что жил в мире «разговаривавшим» со мною.
День и время, солнце и река, растения и камни, игра теней и пение птиц, ночная гроза и восходы, закаты и дождь, утренние звезды и ветер, снег и вьюга, взрослые и дети жившие в моём селе «разговаривали» со мною на безмолвном языке нераскрытых тайн…
Выгода не ослепляет детский ум. Не потому ли в моём маленьком необъятном мире гранитная галька на берегу горной реки виделась мне более прекрасной чем алмазы для взрослых. Я брал в руки камни, вслушивался в тайну их бытия к которой взрослые становятся глухими. Некоторые камни откалывал смотрел что было на сколах внутри и это было невероятно интересно.
Мир звал меня к познанию. Совершенный навигатор разговаривал с моим разумом, но в детстве я не понимал целей к которым Он повел меня впоследствии.
Едва утром открывались мои глаза, а у порога уже стоял и звал меня на улицу запах нераскрывшихся тайн. Каждый новый день дарил мне ощущение маленького чуда. Вдаль манили идеалы цену которым я тогда ещё не знал, а вот идеалов для подражания среди окружающих меня людей у меня не было лет до четырнадцати, но жизнь без идеалов не могла длиться вечно.
Пришло время, и у меня появился первый мой наставник и учитель, от которого я впервые и услышал, это прежде незнакомое мне слово «навигатор».
Впервые увидел я моего наставника на крыльце магазина, где двое подвыпивших деревенских «авторитета» Лева и Обух о чем-то шумно спорили между собою. Разговор шёл о том чтобы что-то с кого-то выколотить и купить спиртное. Рядом с местными был третий, по слухам, из города. Высокий широкоплечий парень. Его имени я не знал.
По его грубым выражениям, он судя по всему так же как и Лева с Обухом, очевидно уже успел побывать в тюрьме. Когда их пьяный разговор, казалось, достиг своего апогея, к крыльцу подошел невысокого роста сухощавый парень алтаец, которого я прежде никогда в нашей деревне не видел и спокойно сказал шумевшим парням, обратившись к Васе Обухову:
— Обух, забирай этих двоих отсюда и шумите вон там вон, на скамейке, — парень кивнул головой на скамейки, стоявшие по другую сторону дороги.
Глаза парня поразили меня своим спокойствием.
Городской даже глаза выкатил от удивления.
— Что…?! Да ты кто такой…?!!
Недолго думая, находившийся в пьяном возбуждении городской здоровяк двинулся в сторону алтайца, который был почти на голову ниже его. Сделавший им замечание парень стоял и спокойно смотрел на надвигающуюся на него опасность. Ни один мускул не пошевелился ни на его лице, ни в его позе.
Лева схватил за рукав городского приезжего, с силой потянул на себя и громко сказал:
— Михась, отступись. Это Володя Боец, я его по зоне знаю. Он сейчас нас всех троих здесь положит, так что ты и понять ничего не успеешь, — и, обращаясь к Володе, миролюбиво прибавил, — все путём, Володя, мы уже уходим.
— Что? — городской с недоумением оглянулся на своих товарищей. Он явно ничего не понимал. Вид сухощавого Володи казался ему слишком маленьким, чтобы этого человека можно было опасаться.
К Леве присоединился Обух.
— Всё путем Володя, уходим, он тебя просто не знает.
Все трое отошли от магазина и, немного постояв рядом, о чем-то продолжая громко спорить между собою, ушли по длинной деревенской улице по каким-то своим делам.
Парень зашел в раскрытую настежь широкую дверь в магазин и встал в очередь за покупками.
— Кто это, что его так боятся? — спросил я одного из своих одноклассников, бывших тут же.
— Это сын тетки Анфисы. Ты не знаешь его. Он в тюрьме восемь лет сидел. Месяц назад вернулся.
— А за что он сидел?
— Не знаю точно. Говорили, что сильно покалечил кого-то. Он спортсменом раньше был.
Случай запомнился, но подойти и познакомиться с Володей поближе я, конечно же, не решился. Я был ребенок, а он был взрослый, да ещё к тому же только-только вышедший с тюрьмы.
Потом по деревне прошел слух, что Володя крепко побил двух подвыпивших братьев Кононовых, которых в деревне многие боялись. Физически они были очень крепкие. Одного, видно, он так крепко ударил, что того унесли домой на руках.
Познакомиться с Володей мне помог случай. Меня попросили попутно занести в дом его отца какую-то запчасть от бензопилы. Я зашел, отдал запчасть тете Анфисе, но сразу же обратно уходить мне не хотелось.
На просторной веранде, в доме в котором жил Володя, я заметил невиданные в нашей глухой сибирской деревне вещи.
К потолку была привязана большая продолговатая боксерская груша. На полу лежало несколько видов гантелей и стояло две шестнадцатикилограммовые гири. На стене висел эспандер. Когда я стоял и рассматривал всё это, на веранду со стороны улицы зашел Володя. Я растерялся.
— Что, по груше ударить хочешь?
— Я не умею, — ответил я, не зная, что сказать.
— Я тоже когда-то не умел. Хочешь, научу?
— Зачем? — еще больше растерялся я.
— Сестренку мою младшую защищать будешь в школе.
— Но я же ничего не знаю.
В школе у нас не принято было всерьёз бить девочек. Я даже не представлял себе чтобы такое у нас было возможным. Серьезные драки даже между мальчишками в нашей восьмилетке случались редко.
— Ну, как знаешь.
Моей души в моё тогдашнем мире коснулась какая-то тайна. За краткое время общения я увидел в Володе не просто бывшего зэка, а человека вдумчивого и интересного. Об этом так ясно говорили мне его внимательные необычно спокойные добрые глаза.
Выйдя из дома Володи я пожалел что не согласился учиться у него.
Сейчас, уже став взрослым, я понимаю, что Володя, будучи инвалидом (он привез из тюрьмы туберкулез легких, который рано закончил его жизнь), скучал по человеческому общению.
Телевизоров в те годы в нашей глуши не было. В клуб Володя не ходил. Семьей не обзавелся. Я же мог быть возможной психологической отдушиной для него.
К тому же, как оказалось позже, у Володи от Бога было необыкновенное умение передавать свои знания другим.
Глава вторая
Спустя недели две шел я как-то мимо дома Володи и увидел, что он колет дрова на своем дворе. Он подозвал меня к себе:
— Иди-ка сюда, Сергей.
Я подошел.
— Дрова раньше колол? — спросил он меня.
— Нет, — честно ответил я, — нам колотые привозят, у меня же мачеха учительницей в школе работает.
— Ну, вот и хорошо, — сказал Володя, но я так тогда и не понял что было хорошего в том что я не колол дрова.
Он выбрал небольшую еловую чурку, осмотрел ее, поставил на низкий комель, на котором колол, и дал мне колун в руки.
— Коли.
Я несколько раз ударил. Чурка хотя и была тоненькая, но оказалась на удивление упрямой. Она несколько раз падала от моих ударов на землю. На её вершине оставались заметные вмятины, но так и не появилось даже небольшой продольной трещины. Через минуту я выдохся.
— Что, не получается? — Володя с добродушной необидной улыбкой смотрел на меня.
— Не могу. Чурка какая-то не такая.
— Чурка тут ни при чем.
Володя перевернул стоявшую на комеле еловую чурку, осмотрел ее, немного повернул вокруг своей оси, взял из моих рук колун, сделал легкую насечку точно по ее центру, потом подал мне его в руки.
— Бей точно по черте, — сказал он, — но только не сильно, а то комель пополам развалишь вместе с чуркой.
Я несильно ударил. К моему удивлению, колун, почти не почувствовав сопротивления, легко развалив надвое еловую чурку, воткнулся в витой березовый комель.
— Теперь понял, что такое правильно нанесенный удар? — спросил меня Володя.
— Нет, не понял, — растерянно ответил я.
— Вот, смотри, — Володя взял другую небольшую еловую чурку и поставил ее на комель, — вот тут, вот тут и вот тут, расположены еловые сучья. Вот в этом направлении росла эта ель. Если колоть ее вот так и вот с этой стороны, то сил ты потратишь много, а толку будет немного. Сучья у ели тонкие, но они как гвозди — крепко скрепляют волокна. Значит, надо искать такое место, где тебе не придется разрывать сучья. Понял?
— Понял, — ответил я. В моей голове наступила ясность.
— Значит, куда надо бить?
Я показал куда.
— Почти точно, — сказал Володя и показал на самый центр чурки, — один сантиметр вправо или влево — и расколоть будет тяжелее. Бей.
Я ударил. Чурка легко развалилась на двое.
— Так и человек, — сказал Володя, — если знать, как устроен его организм, и точно нанести удар, то не надо будет много тратить усилий, чтобы отправить его в нокаут.
Я почти ничего не понял из того что мне говорил Володя, а просто стоял и смотрел на него с недоумением.
— Ну так что? Не передумал еще учиться у меня драться?
— А что, можно?
В глубине души я даже не надеялся на то, что предложение Володи окажется серьезным, но Володя не шутил.
— Приноси завтра две чистых тетради и мы можем начать. Если поймёшь на бумаге то поймёшь и практику.
На следующий день я пришел с тетрадями.
Володя положил тетради на подоконник веранды. Зашел в кладовую, вынес оттуда электрод от сварочного аппарата и, показав его мне, спросил:
— Знаешь, что это такое?
— Электрод от сварки, — ответил я.
— Это не только электрод, но и оружие, — сказал Володя.
Он наклонился, положил оголенный конец электрода на ручку шестнадцатикилограммовой гири, сверху несильно пристукнул гантелей один раз и, резко выбросив вперед руку, метнул заостренный от удара гантелей электрод в дощатую стену веранды. Электрод, насквозь прошив доску обшивки, остался в ней торчать. — Вот теперь смотри, — он выдернул торчащий из доски электрод, — если бы электрод вошел в доску не прямо, а хотя бы под небольшим углом, то он не причинил бы доске почти никакого вреда. Рука человека не электрод, но подчиняется тем же законам что и электрод. Если ты научишься наносить точные колющие удары рукой, то твоя рука будет рассекать тело человека, как бритва…
Очень хорошо помню, что я ему тогда не поверил. Но Володя стал терпеливо изо дня в день учить меня правильно завершать удары по груше.
— Вся сила удара, — учил меня он, — заключается в том, насколько правильно будет расположена кисть руки в конце удара. Пойми простую вещь: побеждает в бою не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. Твоя победа не в мышцах, а в голове… Ты точно должен знать, как наносить удары. На полсантиметра неправильно поставленная кисть очень сильно ослабит твой удар.
В деревне искусство боя, которому учил меня Володя, мне так и не пригодилось, но в девятый класс я уже перешел учиться в город, и в первых же уличных драках, которых мне иногда не удавалось избежать, я понял, какое грозное оружие в мое тело вложил Володя.
Обычно двух или трех «слепых ударов» моим соперникам хватало, чтобы они, обливаясь кровью, начали умолять о пощаде.
Щёки и губы противников буквально лопались под моими кулаками и мгновенно превращались в красное месиво если я правильно наносил удар. Это научило меня быть осторожнее и в последствии я всегда старался делать всё, чтобы избежать реального конфликта. Но главное, чему научил меня Володя, это не искусству умело драться, но основам искусства правильно думать…
— У тебя должен быть правильный навигатор, — говорил он мне, — без правильного навигатора ты не сможешь победить в бою. А с правильным навигатором ты сможешь без труда одолеть троих и даже пятерых равных тебе по силе противников.
— Что такое навигатор? — спросил я.
— Это умение правильно думать. Правильно бить этого мало. Нужно владеть боевым взглядом и уметь наносить «слепой удар». Надо знать уязвимые точки, законы физики и мысли человека. Если ты всё усвоишь, то неподготовленный противник против тебя будет так же беззащитен, как пятилетний ребенок против взрослого.
— Что такое «слепой удар»? — спросил я.
— Встань, — Володя поставил меня напротив себя и сказал, — не бойся, но смотри внимательно на мои руки. Я нанесу два «слепых удара», а ты постарайся увидеть их.
Я встал и внимательно стал смотреть на Володины руки, думая, что успею уклониться. Но я ничего не увидел. В моих глазах словно на мгновение утрачивалось зрение. Я лишь почувствовал легкие прикосновения к своей челюсти и в живот.
— Увидел что-нибудь? — спросил Володя.
— Нет, — ответил я, — я ничего не смог увидеть.
— Повторим.
Я опять почувствовал темноту в глазах и два прикосновения, одно в челюсть другое в живот.
— Как вы это делаете, дядя Володя? — спросил я, в третий раз почувствовав прикосновение уже не к двум, а к трем местам, с двух сторон к челюсти и опять в живот.
— Я знаю как работает твой ум. В этом весь секрет.
Неторопливо и основательно Володя открывал мне всё то что он знал о человеке. В те годы я так и не поинтересовался у него кто обучал его умению драться. Я знал лишь что до того как сесть в тюрьму он служил в спортивной роте.
— Пока ты находишься внутри «слепой зоны» человека, ты можешь лепить из него любую отбивную, — учил меня он.
И никакой заумной мистики в его обучении не было. «Слепая зона» нетренированного человека заключалась в том, что он медленно думает.
Нетренированному нужно было время на то, чтобы сигнал от его глаз дошел до мозга, а от мозга — до мышц. Эти доли секунды и были его «слепой зоной».
— Боец не должен думать в бою, — учил меня Володя.
Он терпеливо добивался и приучал меня наносить удары по груше без подготовительного движения перед ударом. Оказывается, даже самое незначительное подготовительное движение перед ударом — это почти верный проигрыш в бою… Удары без подготовки наносить сложнее, но даже подготовленный противник действительно не всегда был способен их увидеть. В этом я убеждался много раз…
Володя научил меня творчески подходить к технике боя. Полтора года он занимался со мною, но за этот небольшой срок он успел вложить в меня интерес к таким наукам, как: математика, физика, геометрия и психология — этим четырем основам победы в кулачном бою.
Духовной подготовкой Володя со мною не занимался. Никаким медитациям и сосредоточениям, свойственным восточным единоборствам, он меня не учил, да очевидно, он и сам о них ничего не знал. Но он внушал мне мысль, чтобы никогда и ни при каких условиях я не показывал свое искусство перед другими ребятами, чтобы показать, что я умею драться.
— Когда твой противник не знает что ты подготовлен, он быстрее тебе проиграет. Помни об этом, и во всех незнакомых местах веди себя спокойно. Чем ты незаметнее, тем у тебя больше шансов не нажить себе неприятностей. Если когда кого уделаешь, после драки не говори никому, что ты этому учился, и других не учи драться. Это важно. Пусть другие считают, что это получается у тебя само собой.
Со временем весь свой спортивный инвентарь Володя отдал мне, а сам уехал в город, где после года лечения в туберкулезном отделении умер.
Когда я видел его в последний раз, он был настолько тощий, что мне страшно было на него смотреть…
Так он и ушел в Вечность, будучи, скорее всего, некрещенным.
Именно он первый привил мне любовь к работе над самим собою.
Именно он привил мне любовь к развитию тех способностей, о которых обычные люди, как правило, не задумываются.
Именно он привил мне мысль, что
всё ценное, что только может человек достичь, достигается систематическими ежедневными, изматывающими тело и душу тренировками.
Глава третья
Техника боя, ежедневные утренние пробежки и тренировки увлекали меня. Успехи в этой области радовали, но гораздо более меня увлекала возможность находить нестандартные решения, к чему исподволь приучал мою душу Володя.
Думаю, что и его тоже кто-то обучал мыслить нетрадиционно. Удивляя меня своими суждениями, он не преследуя этой цели, учил меня тому, что нельзя судить ни о каком явлении по тем первым мыслям что приходят человеку в голову.
Нередко бывало так, что я не верил его словам, настолько они казались для меня необычными, но потом всё время получалось так, что Володя оказывался на все сто процентов прав…
Взять, к примеру, технику боевого взгляда. Когда Володя сказал мне, что правильно поставленным боевым взглядом можно ослепить противника, я этому не поверил, но потом оказалось, что на бессознательном уровне человеку свойственно следить за взглядом того кто стоит напротив.
— Никогда не смотри туда куда хочешь ударить. Тренируй периферийное зрение на груше. Нанося удар в живот противнику смотри ему в глаза. Это сбивает с толку нетренированных людей. Взгляд должен быть спокойным. Многое что ты думаешь передаётся через взгляд. Противник не должен знать твоих мыслей.
Или другой пример.
Как-то Володя сказал мне, что если кто в бою берет в руки палку, камень, стул, топор или любое другое оружие, то он становится не сильнее, но слабее. Поначалу я подумал, что он шутит, но он не шутил.
— Всем, что имеет значительный вес, быстро ударить невозможно. Если противник взял в руки топор, то в то время, когда он начнет им замахиваться, он становится беззащитен. Твой противник может этого не знать, но его руки становятся привязанными к весу его оружия. Он не сможет быстро нанести удар, какой бы большой силой он ни обладал. Он не сможет защитить себя, если ты будешь действовать решительно, технично и быстро.
Володя показывал мне, как надо поступать в этих случаях, объясняя, что самые опасные удары оружием, имеющим вес более килограмма, — это классические на войне колющие прямые удары штыком в корпус.
Самое же важное, на что он первым обратил мое внимание, это на то, что любой человек состоит прежде всего из навыков.
— Навык — это всё для человека. В бою побеждает навык и только навык. Если выработаешь навык тебе не нужно будет думать. Идеальный боец наносит удар быстрее чем думает.
Впоследствии я убедился в том, что Володя Боец и тут тоже оказался прав. Однажды во время одной из экстремальных ситуаций в драке со взрослыми я так ничего и не успел понять, но лишь увидел, как передо мною стоял на коленях здоровенный, мгновенно протрезвевший мужик и орал во весь голос, закрывая обоими руками окровавленное лицо:
— Не надо! Не надо! Хватит!!!
Мне было восемнадцать лет, и если бы не мои товарищи, схватившие меня сзади, то я в бессознательном состоянии мог искалечить и другого долговязого детину, метнувшегося от меня к бетонному высокому забору.
В тот памятный для меня вечер я вдруг неожиданно для себя понял, что я способен убить человека голой рукой даже и не успев осознать того что сделал если сам буду сильно напуган. Этот случай изумил меня, потому что я вдруг понял, что внутри меня стала жить какая-то независимая от моих волевых решений сила, которая могла действовать быстрее, чем я думал.
Позже Совершенный Навигатор объяснил мне, как Божий дар может стать проклятием для человека в Вечности, но так вот сразу, в двух словах объяснить это невозможно.

Глава четвертая
В армии я попал в ремонтное подразделение связи. Два года провел за паяльником, осциллографом и электронной аппаратурой. Это была, собственно, не служба, а напряженная, нередко ночная работа.
В том помещении, где я служил, воинский устав запрещал подавать команду «смирно», даже если бы в помещение вошел командир дивизии. Работа с высокими напряжениями и сложной радиоэлектронной аппаратурой требовала соблюдения особых мер безопасности и предельной сосредоточенности.
Подъемы, отбои, построения, марши на плацу, наряды по службе — всего этого для меня не существовало. От меня требовалось только одно: бесперебойная работа обслуживаемых мною радиостанций. Прапорщики и офицеры, с которыми я работал, были для меня более товарищами по работе, чем старшие по званию.
С удивлением узнавал я о том, что некоторые из служивших со мною офицеры не любят коммунистов и с уважением отзываются о Царе, о дворянстве и о белом движении. В армии я тесно соприкоснулся с армейской интеллигенцией. Для меня открылся доступ к самиздату где я познакомился с запрещенной в те времена литературой. Йога, буддизм, даосизм, камасутра, малоизвестные научные исследования некоторых ученых о скрытых возможностях человека, оригинальные исторические исследования запрещенных авторов, книги ученых о всемирном разуме открыли для меня мир прежде незнакомых мне понятий.
Удручало обилие неизвестности, но оно же и увлекало.
Служба в армии приучила меня к ежедневным многочасовым сосредоточениям в области абстрактных предметов. Возможно, поэтому переход к непрерывной молитвенной практике именем Иисуса Христа впоследствии для меня оказался несложным. Ведь в душе моей уже было образовано умение на долгие часы отрешаться от внешнего мира.
Без умения отрешаться от всего, найти одно неисправное герметичное реле, из нескольких сотен исправных и взаимосвязанных между собою сложными коммутационными связями — реально невозможно!
Более всего повлияли на меня в армии два человека. Старый, убеленный сединами капитан-радиомеханик и его помощник прапорщик. Они объяснили мне принцип мышления позволяющий многократно повышать КПД работы головного мозга. Мне объяснили что такое «смысловая сетка» и после этого сложнейшие электронные схемы «ожили» для меня.
Вместо формул и расчетов, я смог увидеть в недрах командно-штабных машин живой организм, в котором как по венам текли ручейки электронов, живущих примитивной для посвященного человека жизнью. Благодаря моим образованным учителям, мой профессиональный уровень быстро достиг совершенства. Через полгода службы мне присвоили звание сержанта и назначили на должность старшего радиомеханика дивизии. В армии мне понравилось, но я не остался там, несмотря на уговоры начальства и на хорошо в те времена оплачиваемую службу за границей.
Один из моих друзей звал меня к себе на работу в один из домов отдыха новосибирского академгородка. Жилье, питание, обилие развлечений — всё это ожидало меня на гражданке, и я вернулся в Союз.
Когда внутри меня открылось общение с падшим духовным миром, сложно сказать, но после службы в армии во мне произошел духовный «взрыв». Помню, что когда я впервые подходил к турбазе, на которой мне предстояло работать, я вдруг почувствовал «голос земли». «Голос» был настолько сильным, что я в своей новой солдатской шинели упал прямо на осеннюю траву и заплакал. Мне казалось, что наконец-то я вернулся к тому, что так давно искала душа моя. Я вернулся на духовную Родину. Вернулся к неким мистическим древним истокам своего рода.
Мне и тень мысли тогда не могла прийти в голову что
под этими, казалось бы безобидными понятиями (духовная Родина и древние истоки моего рода) прятал свое лицо сатана, ищущий мою душу внутри моей гордости, о которой я в те годы не имел… ни малейшего понятия…
Турбаза встретила меня неожиданным безлюдьем. Наступал зимний сезон и начало эпохи перестроечных потрясений. Деньги из мира науки потекли в неясность и в неизвестность. Довольно быстро я освоился с новыми условиями. Но самым интересным для меня оказалось знакомство с доктором биологических наук Евгением Николаевичем. Он дал мне прочитать три своих книги, изданных им в самиздате: «Психология управления человеком», «Психология тайного мира» и «Психология управления миром».
Эти три книги сильно потрясли меня и (казалось) открывали мне горизонты безграничных возможностей о которых я мог только мечтать. Во мне словно загорелся внутренний огонь. Я был счастлив от того, что наконец-то я нашел своё призвание в жизни. Мне захотелось посвятить всего себя самостоятельному изучению скрытых малоизученных возможностей человека.
Для этого требовалось вести уединенный подвижнический образ жизни. Евгений Николаевич предупреждал меня что самостоятельные эксперименты могут привести к психическому расстройству, к несчастным случаям и даже к самоубийству, но и он же говорил мне, что в случае победы в тонком мире я смогу приобрести такие свойства, как: умение видеть на расстоянии, читать мыслей людей, левитировать, ходить по огню, путешествовать в иные миры, бесконтактно поражать своих противников, исцелять болезни наложением рук — и другое.
Недолго раздумывая, я покинул турбазу и перешел жить на дачу одного из кандидатов наук. Дача была теплой, место было уединенное.
Хозяин годами мотался по заграницам. Я же был предоставлен лишь сам себе. Свободного времени было полно.
Я начал тренировки по новым, тщательно разработанным Евгением Николаевичем методикам. В это время наступила политическая перестройка завершившаяся развалом СССР, она-то и избавила меня от ответственности по статье «тунеядство». Впрочем, увлеченный внутренними экспериментами, я не следил за тем, что происходило в стране. Мой интерес сосредоточился на парапсихологии которой, как я думал, я занимался в научных целях и только.
В начале экспериментов всё казалось мне вроде как вполне понятным. Но я не понимал того насколько в те годы «знания» мои были неглубокими и поверхностными. Как впоследствии объяснил Совершенный Навигатор, Бог в те годы предоставил мне возможность убедиться в недостатках моего мышления в целом… Бог показал на опыте мне что в духовном мире ни один из законов, основанных на земных науках не действует и действовать не станет. В духовном мире действуют иные законы постижения, иные законы совершенствования, иные законы приближения к Богу, наиболее главным из которых является закон о нищете духовной, заповеданный Иисусом Христом для всего земного и Ангельского мира на вечные времена. Но всё это я открыл для себя лишь тогда когда парапсихология как наука перестала признаваться мной и стала, как и нужно было к ней относиться с самого начала правильно — лженаукой.

Что можешь ты, моя усталая душа?
Сумеешь ли, забыв о прошлом, вновь прийти
К тому столу, где белые листы лежат,
И написать на чистоте слова,
Которые когда-то я не мог найти?
.
Отчаянье…
Мне вкус отчаянья
Так близок и знаком!
Вот был совсем недавно сильным, молодым,
Ну, а сегодня все прошло.
Все то, к чему стремился,
Растаяло, как дым костра,
Который, видно, я напрасно жег,
Которым я не смог согреть
Ни одного, с которым рядом жил…
Я стал уныл.
.
Что можешь ты, моя усталая душа?
Бесчисленную горечь поражений испив до дна,
Кому теперь нужна ты, кроме Бога?!
Но все ж, я знаю,
Смысл есть во всем.
И я с надеждой ожидаю
Весны, которая придет.
С теплом весенним лед души растает,
Душа моя отправится в полет
В тот край, где нет предательства и лжи.
Душа, смирись… и не спеши
Покинуть место, где молчат слова, всегда успеешь…
Ведь в этом мире, столь несовершенном,
Слова, словно созревшая трава…
Они не могут вечно зеленеть
И начинают так безвременно желтеть и блекнуть…
.
Моя душа,
Коснувшись чистоты, ты можешь петь бесчисленные песни,
Но в этом мире отраженье моих слов
Так неуместно….
Глава пятая
В основу тех методик, с помощью которых я намеревался раскрыть тайные возможности своего организма, я в то время не мог взять ничего принципиально нового по многим причинам.
Во-первых, я был в то время очень молод. Двадцатилетний возраст для самостоятельной серьезной исследовательской работы — это возраст слишком молодой.
Во-вторых, у меня не было высшего образования.
В-третьих (это я понял уже много позже), я долго не умел внутри себя отличать предположений и догадок от реальной истины.
В-четвертых, я находился, сам того не осознавая, под сильным гипнозом тех атеистических идей, которые дало мне школьное образование и книги Евгения Николаевича.
К примеру, практикуя некоторые трудные упражнения, я считал, что с их помощью я смогу развить в себе скрытые возможности своего организма, но я даже и тенью ума не догадывался что решающее слово во всём том чем я в те годы занимался оставалось или за демонами или за Богом. Евгений Николаевич внушил мне, что демоны — это всего лишь игра нашего низшего сознания. Нужно было лишь правильно направить энергию — и все темные силы, без проблем станут светлыми. Он учил меня тому что ни Святых Ангелов, ни Бога не существует…
День мой начинался с четырехчасового утреннего сосредоточения. Я всеми силами души старался перейти в измененное состояние сознания (И.С.С.). Для этого я, по подсказке Евгения Николаевича, отсекал себя от всего того что могло помешать мне извне.
Я старался ничего не слышать, не видеть, ни о чем не вспоминать, ни о чем не думать, не испытывать ни к кому никаких чувств, сосредотачиваясь лишь на той цели, которую ставил. Цели периодически менялись.
После ряда тренировок, по подсказке Евгения Николаевича, я должен был встретить в ином мире некую энергию или же неких существ, состоящих из энергии, которых мне нужно было суметь подчинить своей воле. Научившись управлять энергией, я приобретал всё.
А в последствии Совершенный Навигатор открыл мне мою многолетнюю духовную слепоту. Оказалось, что в годы моих парапсихологических экспериментов я «видя своими глазами — не видел, и слыша своими ушами — не слышал…» настолько крепко был одурманен ложными целями и ложной «наукой».
После утреннего обязательного четырехчасового сосредоточения я ел и, если позволяла погода, уходил в лес продолжая свои упражнения. В лесу я завязывал себе глаза светонепроницаемой повязкой, ставил таймер на один или на два часа и, не снимая повязки, двигался в лесу стараясь мистическим зрением «увидеть» то, что меня окружало. Эксперимент был интересный. Потом я усложнил этот эксперимент. Отключал таймер и ставил задачей продержаться в лесу с завязанными глазами как можно дольше. Впоследствии я намеревался проводить в отсечении от всего привычного сутки, потом двое и более…
Жесткая диета, лишение себя сна и упражнения дали свои результаты. Через год тренировок с завязанными глазами я на расстоянии умел определять препятствия в лесу и дома. Легко читал простые символы, спрятанные в конверт, прикладывая их ко лбу. Мог чувствовать расположение болезни в человеке и с помощью энергий выдернуть болезнь из человека. Если у меня получалось это сделать, то человек реально выздоравливал. Но это удавалось не всегда. Евгений Николаевич учил, что с течением времени мои способности исцелять людей смогут увеличиться и изменить свою форму, а на третий год тренировок я вдруг неожиданно для себя узнал, что я не смогу продвигаться далее в развитии своих способностей до тех пор, пока не впущу внутрь себя светлую разумную силу, которая и станет управлять моими чувствами и мыслями таким способом, который мне даже и не снился. После вселения внутрь себя этой разумной силы я должен был, по его словам, приобрести немыслимые по своей силе сверхспособности…
Вот тут-то и наступил для меня решающий момент.
Евгений Николаевич уехал на четыре месяца в США по своей работе, а я задумался о многом.
Да, я был молод. Мне шел двадцать четвертый год. У меня не было высшего образования, но как мог я старательно и честно думал над каждым из своих опытов стараясь понять всё то чем я занимаюсь. Я делал перекрестный анализ. Внимательно изучал документы предоставленные мне Евгением Николаевичем (материалов было много) и личный опыт всех тех людей, кто занимался такими же экспериментами, какими занимался и я. Выводы мои после долгих раздумий оказались весьма и весьма неутешительными.
Глава шестая
Я набросил смысловую сетку на трехлетний объем моей работы и выписал четыре основных направления, над которыми мне следовало задуматься более тщательно, чем раньше:
1) иной разум,
2) ложь,
3) неблагочестие,
4) поиск принципиально новых путей для решения прежде поставленных задач.
Взять, к примеру, работу с игральными картами, которая входила в программу экспериментов. Я должен был научиться вытаскивать из колоды четыре туза с первой же попытки. Делал я это так. Брал колоду, ставил перед собой цель «надо вытащить четыре туза» и наугад не выбирая быстро вытаскивал карты из колоды и клал их на стол.
Первые две карты всегда были тузами, как правило пиковый и червовый. Бубновый туз выпадал уже не так часто. Четыре туза кряду я не вытаскивал никогда, хотя и понимал, что это возможно, если приложить большие усилия в тренировках. Но если я хотел вытащить четыре наиболее сильные карты, то я их доставал почти всегда.
С разных сторон анализировал я этот феномен, и, наконец, у меня осталось только лишь одно единственное правильное объяснение этому явлению.
Карты выбирал не я, а кто-то другой. Их выбирал тот, кто видел колоду карт насквозь и каким-то образом умудрялся подавать в мои пальцы именно те карты, которые я искал…
То же самое происходило и с чтением символов, положенных в конверты.
Я прикладывал конверт к голове (неважно, ко лбу, к верху головы или к затылку) и отчетливо видел внутри своего сознания символ: треугольник, крест, квадрат, или шестиугольник.
Символы видел не я, но мне их мог подсказывать кто-то иной.
Решение кроссвордов, поиск прохода сложных лабиринтов (это тоже входило в программу экспериментов) я производил мгновенно. Я просто видел внутри себя нужное решение, слышал нужное слово, видел нужную цифру – и все.
Процесс поиска решения отсутствовал. В последней нашей беседе Евгений Николаевич прямо сказал мне, что исцеления людей в моем присутствии в дальнейшем станут происходить сами собою. Мне ничего не надо будет делать…
Вот тут-то и замыкался круг. Круг, в который мне было страшно заходить!!!
Евгений Николаевич не писал в своих книгах о том, что тот, кто желает приобрести необычные способности, должен пожертвовать своим разумом. Но
практика приобретения «сверхспособностей» приводила меня к продаже своей души неизвестному мне существу.
Да я бы продал свою душу кому угодно ради доброй цели, но уверенности в том, что тот, кто войдет в меня, окажется добрым – у меня не было.
Фотографии иных энергий, которые предоставлял мне Евгений Николаевич в изобилии, хоть камера фиксировала это не всегда, иногда явно указывали на то, что вид у паранормальных явлений, был откровенно сатанинский… (Ни о каком фотошопе в те годы… и речи быть не могло).
Удручало воспоминание о том, как Евгений Николаевич однажды хвалился мне, как он переспал с четырнадцатилетней девочкой, отключив ее сознание с помощью тех энергий, которыми он управлял…
Женщин я и сам в те годы не бегал, но лечь в постель с ребенком – это было для моей совести совершенно невозможно. Изумительными феноменальными способностями обладали некоторые люди вообще не тренируясь.
Я своими глазами видел как бесследно исчезали предметы со стола на глазах у удивленных зрителей. Но простите, это делал блудник и пьяница, делал без труда.
В моей памяти всплыло многое.
Более всего было обидным то, что хотя Евгений Николаевич обещал мне изначально что я смогу овладеть сверхспособностями ради блага людей, а потом подвел к тому, что я должен был довериться силе, о которой я НИЧЕГО не знал.
Вместо власти над дарами мне предлагалось соглашаться на рабство неизвестному мне разуму. Вспомнились случающиеся сумасшествия у тех, кто увлекался теми же опытами какими занимался и я. Сходили с ума не все, но это было. Это были люди, у которых были: дети, семья, работа…
«Если быть честным, то у меня есть только один разумный выход из этой ситуации, — взвесив все «за» и «против» подумал я про себя, — надо забыть о Евгении Николаевиче и искать себе другого научного руководителя».

ПЕРЕХОД к 2 ЧАСТИ

ЕЖЕДНЕВНО НОВОЕ НА МОЁМ ТЕЛЕГРАМ КАНАЛЕ