ПРИРОДА МОЛИТВЕННОЙ СКОРБИ (опыт мистического исследования)
Скорбь молитвенная вошла в меня вместе с первым земным вдохом моим. Вдохнул я молитвенную скорбь и громко заплакал, как и все, потому что никто из людей без плача не входит в этот мир.
Молю Бога я о том чтобы с покаянным плачем о грехах моих я мог покинуть землю.
Так уж повелось от века, что земной плач дарует всякому человеку жизнь на земле.., а плач молитвенный — дарует всякой душе жизнь в блаженной Вечности!
Много испытал я доброго и худого, но не нашел ничего более полезного для себя, чем ежедневно сокровенно скорбеть мне (обо всём, что есть во мне) — перед Богом. Вглядываюсь в греховность мою очами души: дышу ею, живу ею, болезненно думаю о ней, хоть это не всегда легко. Чем более углубляюсь в неприглядность её, тем менее остается во мне мыслей: гордых, пустых, ненужных, докучливых, как злые мухи.
Скорбью моею Бог вводит меня в страну Небесного безмолвия.
Скорбь молитвенная, с верой в Милосердие Христа — единственный мой поводырь в Царство Бога — иному пути я не научен духовником своим.
Много-много раз, бесчисленно много мечтал я, что вот ещё год-два, как (наконец) очищусь молитвой своей от насилия страстей и тогда уже точно я перестану горько скорбеть о себе, но все подобные мои мысли были лишь пустой игрою обольщающей меня духовной гордости. Чувства и мысли мои, не омытые бесконечной моей скорбью, непрестанно обманывали меня.
Не потому ли Бог столь долго молчал, когда я с кровавыми слезами просил Его избавить меня от насилия страстей моих, что я пожизненно был неисцелимо гордым!?
Путь в мире духов — это путь в непременной безконечной ночи. Божественное и сатанинское, непостижимо и причудливо сплетаясь между собой, с колыбели начало звать меня к от века печальным целям. Видел я землю, покрытую осенней листвой, — символом увядания… За заснеженными зимними полями слышал вой тоскующих по иному миру волков… Не раз зализывал в одиночестве душевные раны. Но самое сильное испытание у меня было тогда, когда в пустынных безжизненных, унылых, бескрайних, каменных долинах в Алтайских горах ясно слышал я голоса падших духов, сводящие меня с ума, призывающие неокрепшую в духовном душу мою к тайнам иного общения… Как же порой непозволительно сильно желал я добровольно войти в тайны иного мира! Как желал познать тайны силы, тайны власти и тайны смерти! Как желал раскрыть неведомую дверь и вступить в общение с неведомой благой неизвестностью, но времена ложных исканий прошли, и я пришел ко Христу, и при всём при этом, я долгие годы не знал, что без полноты скорби обо всём в себе ничего не примет от меня Господь.
Я уединялся от людей на годы и молился, молился, молился… «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня грешного и спаси!» — и обрела душа моя через эту молитву не жизнь, но смерть души. Познал я, сколь бессмысленно следить за движениями духов в том, что окружало меня. Познал я, что знать их доподлинные истинные цели мне будет [пока я в теле] не под силу и потому это не будет дано Богом пока я не покину земное тело. И только одна лишь сокровенная от всех покаянная молитвенная скорбь моя смогла обратить в ничто унылую суету бесов и сделать их словно несуществующими.
Так что же дала мне скорбь молитвенная, к которой терпеливо приучал меня духовник мой?
Она принесла мне глубину рассуждений, вдохнула в меня полноту чувств, свежесть Божественных переживаний, дала неослабевающую способность любить, открыла способность видеть душу ближнего, подарила неумение льстить, открыла внутри меня скорость озарений, в тысячи раз превышающую способности человека, и даровала устойчивое, нерушимое внутреннее блаженство — всё это дала мне скорбь о грехах моих. Мир Бога богат дарами. Тот, кто хоть однажды касается края этих даров, оставляет память об этих дарах надолго. Многие ныне стремятся к контакту с иным миром, но немногие находят правильный вход в него.
Правильный вход возможен ТОЛЬКО бесконечным покаянием обо всём в себе.
Многие мои современники, заигрывая с иным миром, обольщаются, что они якобы достигли весомого результата, но могут ли они обмануть самих себя?
Почему же без молитвенной скорби вход в иной мир закрыт от человека Богом?
Не потому ли, что в иной системе ценностей, в иной языковой среде душа должна уметь наиболее полно покорять свои мысли Тому, Кто превыше рассуждений любого разума?
.
Бессилие слов
Меня не удивляет.
Моя гордыня…
Я к ней с печалью
Давно уже привык.
Память моя
Грехи мои напоминает,
Вновь умолкает
Перед Господом язык.
.
Язык души…
Он прост
Для тех, кто прост.
Но гордый я
Неизлечимо сложен!
Искал в себе,
И не нашел я свойств,
Которыми
Я был бы обнадёжен.
.
Все, что в себе я знаю,
Чем живу…
Все это…
Или Крест, или обман.
Как нелегко
Мне не свернуть во тьму
И в гордый дьявольский
Мечтательный туман.
.
В мечтах я Свят,
На деле же —
Ничто.
В мечтах хотел бы быть
Пред Ним благим…
Но немощь сердца
И мне напомнит вновь,
Что благ лишь Бог…
И тот, кто движим Им.
Чем настойчивее и чаще я скорблю о греховности бесконечной моей, тем более входит в душу мою Божественное святое неведение нищета духовная и Живой Покой. Силой Бога не сужу я ни о ком. Силой Бога ни к кому не имею обид, не высказываю претензий даже в мыслях, не считаю, что кто-то чем-то обязан мне и не думаю, что я способен судить о ком-либо правильно, в том числе и о самом себе.
Вижу, как с неописуемой завистью смотрят в меня из духовной непроглядной ночи красные глаза лютых демонов. Они смотрят на Богом дарованное мне раскаяние перед Всевышним… Им дано видеть это. Кто-кто.., а уж они-то хорошо знают, что ничто так не спасает человека, как непрестанная молитвенная скорбь Духа, Который НИЧТО не оставляет неомытым во мне, не оставляет вне покаяния ни одного мгновения моей земной жизни.
Сколь много людей живут, не плача о себе. Для них это нормально и каждый увлечён своими целями. И я, как странный чужак для них, как пришелец, плачущий [как думают многие o ненужном и] о пустом.
Но… «Блаженны плачущие» – сказал Господь…
Так, если кто-то не блажен, может, он просто не научился плакать о грехах своих как до́лжно? Ни единого разу мир не спросил меня: «Каешься ли ты? Приближаешься ли ты к Богу покаянием?», нет, никто меня за всю мою жизнь ни единого разу о покаянии не спросил, но мир делает беспримерно многое, чтобы отвлечь мои мысли вдаль от покаяния истинного. Меня иногда упрекают в излишней чувствительности к духовному и даже в экзальтированности, но когда приходит Бог, экзальтация становится невозможной. О каких «возвышенных», «святых», «чистых» чувствах может идти речь во время искреннего покаяния? Экзальтация и глубокое покаяние ещё менее того соединимы между собой, как вода и огонь.
Экзальтация чувств: «святые», «чистые», «правильные» мысли о Боге и о мире — удел ложных мистиков, удел гордых и обольщенных сатаною оккультистов.
Я же истинно знаю о себе, что я ложь во всем, я ложь даже и в покаянии, но продолжаю молить Бога: «Сохрани меня Иисусе Христе, ради Имени Твоего, сохрани меня от гордого и пустого обольщения собой».
Так, долговременная молитвенная скорбь моя, с годами и с десятилетиями покаянных моих молитв, в навыке делает душу мою всё более и более безмолвной.
Природа молитвенной скорби
Комментарии блокированы во избежание спама