Однажды ночью Ничтожество проснулся от того, что на него кто-то упал. Когда он открыл глаза, санитар (бывший преподаватель физкультуры) стащил с Ничтожества — Олега, молодого наркомана, поступившего в их палату день назад. Санитар поставил Олега на ноги и изо всей силы ударил его кулаком по лицу. Олег завалился на свою кровать. Но санитар не унимался. Он поднял Олега с его кровати и снова изо всей силы ударил Олега по лицу.
— В туалет захотел? Я тебе покажу туалет! На тебе туалет!!! — санитар начал бить Олега, лежащего на постели, кулаками по лицу. Бил методично раз за разом, как молотом по наковальне.
— За что он его? — спросил Ничтожество у Серого, лежащего по соседству.
— Да ни за что. Олег встал ночью, потому что в туалет сильно хотел, а физруку это не понравилось, он его как начал еще в том конце коридора избивать, так и бьет до сих пор. Потому что видно мало сегодня водки ему досталось. Вот и срывает злость на первом попавшемся.
Все в больнице знали, что санитар по кличке «физрук» каждое ночное дежурство выпивал по пол-литра водки. Прекрасно знал об этом и Девятисилов, но физрук был исполнительный санитар, а исполнительность в психушке была такой высокой добродетелью, за которую прощалось все. Даже еженощное пьянство на работе.
Санитар озверел и вошел в раж. Ничтожество впервые в жизни видел, что бы так жестоко и немилосердно избивали человека…
Санитар сложил руки замком и методично бил ими Олега по груди, по лицу, куда мог попасть. Но и этого ему показалось мало. Ведь Олег хотел сходить ночью в туалет по легкому, без его на то позволения… это был серьезный проступок в психушке… Он сбросил Олега на пол и начал с прыжка сверху бить его одновременно двумя ногами. Ничтожество казалось даже что он услышал хруст ломающихся ребер.
— Что ты делаешь, зверь? Ты же ему все ребра переломаешь! — не выдержал Серый, — Остановись.
— Молчи, Серый, иначе и с тобой сейчас будет то же самое, что с ним…
Седьмая палата не спала, не спали и в других палатах, но все молчали. Молчал и Ничтожество — под пьяную тренированную руку физрука попадать не хотел никто.
— Остановись! — снова сказал Серый, — ты же его убьешь…
— Замолчи… Не твое дело.
Санитар, слегка отдохнув, методично продолжал избивать Олега.
— Совести у тебя нет, физрук. Ты зверь, а не человек, — снова сказал ему Серый.
Больше всего Ничтожество боялся в это минуту что физрук, бросит сейчас Олега, и примется избивать Серого, а он ничем не смог бы ему помочь. Но санитар, от душившей его злобы уже настолько потерял рассудок, что не видел и не слышал вокруг себя ничего. Он отдыхал, и после короткого отдыха продолжал методично убивать Олега. Под утро Ничтожество, так и не дождавшись окончания этой трагедии, уснул под хрипы и стоны забиваемого на смерть Олега.
.
На следующее утро Олег уже не встал на завтрак. Не встал он и на обед, не встал и на ужин. Никого в психушке это не заботило. Не такое видели. Подумаешь, человек в столовую не пришел? Это его проблемы. К вечеру Олег помочился на постель кровью. «Физрук», избивший Олега, получил мягкий выговор от Девятисилова, что больных мол, надо избивать аккуратней, и как ни в чем не бывало заступил на свое обычное дежурство. И в этот день Олег начал орать. Лицо его было разбито так; что даже глаза не открывались. Сквозь порванные губы виднелись коренные зубы.
Единственное, что было на его лице живым, это был рот.
Он непрерывно широко раскрывался и издавал громкие страшные крики:
— А-а-а-а!!! А-а-а-а!!! А-а-а-а!!! А-а-а-а!!!
Олег кричал трое с половиной суток, день и ночь. У всех болела голова от его криков, но оказывать ему какую-то помощь никто не собирался. Девятисилов понимал, что его могут наказать за Олега.
На четвертые сутки Олег утих, а рано утром умер.
Девятисилову ничего не оставалось делать, как только отдать труп родственникам Олега.
Серый сказал Ничтожеству:
— Тебя послезавтра выпишут. Вот что сделаешь. Иди сразу же не откладывая домой к Олегу. (Серый назвал адрес, где жил Олег), скажешь его родственникам, что бы они требовали сделать судебно-медицинскую экспертизу с заключением о причине смерти. Если экспертиза даст заключение о насильственной смерти, то уголовное дело по закону, должно возбудиться автоматически. Тогда потянут Девятисилова и физрука. Пусть отвечают по закону. Олегу ведь всего только двадцать семь лет было, ему бы еще жить да жить, ведь он молодой еще совсем был.
— Это ты хорошо придумал, Серый, я еще к дядьке своему схожу, он раньше в ментовке работал, может, он еще чего доброго посоветует? — сказал Ничтожество.
— Сходи, сходи, это тоже не помешает, — согласился Серый.
.
После выхода из психбольницы Ничтожество уволили с его предприятия в течении получаса, а к вечеру он пришел по тому адресу, где раньше жил Олег, и подробно рассказал родственникам убитого, как все происходило на самом деле. На следующее утро тело Олега увезли на экспертизу. Ничтожество праздновал победу, но его родной дядька, бывший мент, когда узнал о всех подробностях этого дела, не на шутку раскричался на своего племянника:
— Ты дурак, Ничтожество! И Серый твой тоже дурак. Даром что столько лет по тюрьмам просидел. А все равно жизнь его, видно так ничему и не научила. В нашем городе нет закона, и никогда его не было. В тюрьме скорее окажешься ты, чем Девятисилов!
— Не может быть!!! — начал кипятиться Ничтожество, — я не могу поверить в то, что судмедэксперт станет покрывать Девятисилова.
— Я работал в этой системе много лет. Я знаю, о чем тебе говорю. Отступись. Ты даже не знаешь, кто и какие дела делает через психушку. А я знаю. Там все связано в один тугой узел. Ты эту машину не сломаешь! Тебе в два счета переломают твой хребет, да еще с твоим прошлым. Срочно уезжай в любую область. На территории нашего края они тебя везде достанут. Собирайся прямо сегодня же и исчезай куда хочешь… И чем быстрее ты это сделаешь, тем для тебя же будет лучше.
— Но ведь надо же дождаться результатов экспертизы, — пытался возразить своему дядьке Ничтожество.
— Нечего ждать! Экспертиза покажет, что Олег умер от чего угодно, только не от побоев.
— Не может быть! — стал спорить со своим дядькой Ничтожество. — Ведь его же на моих глазах…
— Может. Ничтожество!!! Может!!! Ты ничего не знаешь, — таким разъяренным Ничтожество своего дядьку, бывшего мента, еще ни разу в своей жизни не видел, — срочно уезжай из нашего края куда хочешь. Только не вздумай выписываться перед отъездом. Сначала уезжай, а потом через пару месяцев, когда все немного утихнет, выпишешься по запросу. На всесоюзный розыск они подавать не станут. Пройдет года два-три, вернешься потом назад, если про тебя забудут.
Ничтожество ушел от своего дядьки крайне подавленный.
Ни сделав никому никакого зла, он был вынужден теперь куда-то бежать от представителей закона!
«Да есть ли она, правда на этой земле?! Мало того, что лишился хорошо оплачиваемой работы, так еще и вынужден теперь бросить на произвол судьбы все что имею…»
Дядька оказался прав. На руки родственников Олега выдали заключение которое гласило, что Олег скончался «от передозировки наркотическими средствами», которые, сами же родственники Олега ему в психушку, возможно, и передали, начинив наркотиками конфеты… Дядька его, узнав по старым связям, что Ничтожество уже ищут начал его торопить.
И Ничтожество будучи без вины виноватым, тайно от всех, срочно покинул пределы своего родного края.
Глава четвертая «Безразличие»
После отъезда из родного города Ничтожество психологически сломался. Душа его защитилась от жестокостей мира тем, что у него появилось полное безразличие ко всему. Он так устал от всего им пережитого, что начал жить на животных инстинктах. Ел, — потому что надо было есть, спал, — потому что надо было спать. Начал искать работу, — только лишь потому, что так было нужно.
Ему было безразлично, что он будет есть, где он будет жить и сколько он теперь будет зарабатывать денег? Разум его уснул, уснул сном крепким и для него непостижимым. Огромный, видимый, некогда интересный для него мир, (как ему показалось) утратил для него свое былое значение, но в его сознании начало просыпаться восприятие нового для него мира — мира духовного.
В его душе что-то сломалось, — сломалось окончательно и бесповоротно. О том, что бы взять в руки гитару, Ничтожество даже не помышлял. Он перестал обращать внимание на красоту звуков и на красоту некогда, так горячо им любимой природы. Женщины и спиртное — перестали его интересовать.
Когда его друзья как-то пригласили его в лесной поход с ночевкой и на ночь уложили с предусмотрительно взятой для него девушкой на одно общее для них место, он просто встал, вышел из палатки и, не сказав никому ни единого слова, в полной темноте ушел через лес домой.
— Почему ты ушел? — спрашивали его потом друзья, — мы все так переживали, что ты заблудишься в лесу ночью. Наташа расстроилась. Понравился ты ей. Она же зав.отделом универмага работает, да о такой паре нам только мечтать да мечтать. Она тебя ждать будет, хоть на работу к ней можешь прийти, хоть домой.
— Я не знаю, почему я ушел. Не надо мне ничего. А Наташа пусть себе другого жениха ищет.
— Странный ты какой-то. Все время молчишь и молчишь. Ни одного слова из тебя не вытянешь.
— Я не знаю, почему я такой стал. Мне ничего ни от кого не надо…, совсем ничего.
— Мы на следующие выходные опять в лес идем с палаткой. Наташа со своей младшей сестрой будет. Может, тоже пойдешь, за компанию?
— Нет, — решительно сказал Ничтожество, — я своим мрачным видом вам всем только настроение испорчу и даже не говори мне больше о этих походах ничего.
— Ну, как знаешь! — и друзья его, на время оставили его в покое.
.
Подошло время и родственники, временно приютившие Ничтожество у себя, попросили его найти себе квартиру в другом месте, и он перешел жить к своему старому товарищу; к Сергею, у которого в это время в полном разгаре шли строительные работы.
Накидавшись за день с Сергеем цемента, к вечеру они сели за стол. Сергей, три месяца назад вернувшийся из Афганистана, разлил по стаканам водку и, подняв руку для тоста, сказал:
— Я хочу выпить за своих боевых товарищей. За тех, кто остался сейчас там. В Афгане. Знаешь, чем ты мне нравишься? — вдруг без всякого перехода, неожиданно для Ничтожества спросил его Сергей.
— Чем?
— Трудно это объяснить. Ты все время молчишь и ничего не говоришь. Но если бы мне сейчас надо было идти в разведку, из всех тех, кого я здесь знаю с детства, я взял бы тебя…
Сергей выпил и сразу же (снова до краев) налил «Столичную» в стоящие на столе стаканы. Потом подошел к шкафу, взял оттуда автоматный патрон и подал его Ничтожеству.
— Знаешь, что это такое?
— Нет, — коротко ответил Ничтожество, потому что в глубине своей души чувствовал, что вопрос этот не простой.
— Это патрон, который мне дали за первого убитого душмана, — сказал Сергей.
Он поставил патрон на стол, взял в руку стакан с водкой и, глядя прямо в глаза Ничтожеству, сказал:
— А вообще-то это не душман был, а какой-то перепуганный крестьянин. Мы аул зачищали. Я тогда первый раз в боевые условия попал. Нервы были на пределе. Он из-за угла выскочил неожиданно, ну я его сразу и скосил…
На Ничтожество внимательно смотрели полные искренней невыразимой тоски глаза Сергея.
Боль.
Глубоко скрытая внутренняя боль.
Вот что невидимо роднило их души — вдруг неожиданно догадался Ничтожество.
— Давай выпьем за то… — Ничтожество понимал, что любое сказанное сейчас неискреннее слово сможет нанести невидимую, но ощутимую духовную рану в неожиданно раскрывшейся для него душе его старого товарища. Поэтому он прямо сказал только о том, что у него в тот момент на душе было, — что бы ты Серега, никогда не корчил из себя героя. И что бы война в Афганистане поскорее закончилась…
Сказанное от сердца, простое и искренне его слово надолго скрепило их честную мужскую дружбу. Сергей был единственным человеком в городе, рядом с которым Ничтожество всегда чувствовал себя по-настоящему надежно.
У Ничтожества был редкий дар. Иногда у него появлялась способность читать души рядом находящихся с ним людей, как открытую книгу. Переживания и надежды тех кто был рядом иногда вдруг становились, по необъяснимой для него причине, его собственными переживаниями. Говорил он редко и мало, но его слова стали чаще попадать в цель. Читая внутри душ человеческих смесь пороков, невыразимой тоски, несбывшихся надежд и добродетели, Ничтожество научился молчать и прислушиваться к таинственному голосу мистического мироощущения…
Ничтожество не понимал, что с ним происходит, но ясно чувствовал…, что его душа начала касаться тайн безмолвия, которые все сильнее и сильнее начинали захватывать его душу и всё далее и далее отдалять его мысли от мира.
.
В это время, в аду, шел экстренный совет демонов.
— Ничтожество представляет для нас серьезную опасность, — говорил один из бесов, — всем нам ясно видно, что душа его разговаривает с Богом, о чем, мы не знаем, но после его приезда в этот город: пороки, деньги, спиртное, женщины, музыка и людская слава ему стали безразличны. Если дело пойдет так дальше, то мы его не удержим. Чует мое сердце: пройдет два-три года, и Ничтожество станет православным монахом. Вот тут мы с ним хлопот не оберемся. Так что будем делать?!
— Надо вернуть его к наркотикам, — сказал один из бесов. — Если нам удастся достичь этой цели, он надолго станет нашим рабом.
Ничтожество ничего не мог знать о готовящихся против него сатанинских планах.
.
Когда строительные работы подошли к концу, он разговорился с Сергеем.
— Слушай, Сергей, мне бы работу найти, может, подскажешь что?
— Могу на шахту тебя устроить по знакомству? Там заработки хорошие, — сказал Сергей.
— Нет, — сказал Ничтожество, — на шахту не хочу. Я же там не знаю ничего. Не люблю быть балластом на чужих плечах.
— Слушай, — загорелся Сергей, — завтра у меня смена. Посторонним туда нельзя. Но неужели мы охрану не обманем? Я тебя через грузовой ствол в шахту опущу, а потом вымажу углем да так, что никто не догадается, что в шахте посторонний человек.
Весь следующий день Сергей возил Ничтожество по угольной шахте на электровозе, показывая и подробно объясняя ему все то, из чего состоит шахтерская жизнь. День для Ничтожества выдался интересный. Даже его обычная тоска — немного от него отступила. Боле всего привлекли внимание Ничтожества не техника, а многокилометровые старые заброшенные шахты.
Если бы Ничтожеству предложили остаться в какой-нибудь старой шахте одному на всю оставшуюся его жизнь, он без сомнения сразу же бы согласился. Только глубоким мистикам может быть понятно это странное и непонятное для всех прочих нормальных людей чувство.
Душа, услышавшая мистический призыв из иного мира, будет готова идти на любые мучение и на любые ограничения в своей земной жизни, лишь бы только ощутить вкус того духовного напитка, который не может быть приготовлен на земле.
Когда они опускались вглубь ствола, Ничтожество, вызвал духа шахты и спросил у него о том, как строилась эта шахта? В сознании Ничтожества весь тот день плавно и медленно проплывали многочасовые картины прошлых времен.
Он видел вереницы людей и довоенную технику. Каждая крепь, каждая штольня и штрек и даже рельсы, уходящие в глубину тоннелей, невидимо, но ясно рассказывали Ничтожеству события и чувства тех людей, которые строили эти подземные, теперь уже никому не нужные многокилометровые тоннели. Запасы угля были выбраны в этих шахтах еще более сорока лет назад. Стоявшую в этих проходах кромешную темноту годами никто не нарушал. Но шахты… хранили эмоции и чувства некогда работавших здесь тысяч людей и Ничтожество читал эти чувства своим духом.
— Всё, дальше уже ехать нельзя, — сказал Сергей, — дальше опасно, — он выключил питание электровоза.
В тоннеле на несколько мгновений наступила полная темнота и тишина.
Сергей и Ничтожество включили шахтерские фонари и далее пошли пешком.
Крепи из толстых дугообразно согнутых рельс, будто пластилиновые были смяты вверху тоннеля чудовищным давлением, возникшим от медленного перемещения подземных пластов.
— Да, — сказал Ничтожество, — мрачноватое зрелище.
Ручей, пересекавший в этом месте пути железной дороги, звучал совсем по-весеннему.
— Куда может течь этот ручей? — удивленно спросил Сергея Ничтожество. — Кругом такая плотная порода.
— Здесь много ручьев. Все куда-то текут. Вода чистая. Даже пить можно.
— Давай посидим пару минут в тишине, да потом назад пойдем, — сказал Ничтожество. Он сел на старые рельсы и отключил фонарь. Сергей тоже погасил свое освещение.
Наступила кромешная тьма и полная тишина. Стало жутковато.
— В такой тьме с ума недолго сойти. Что же испытывают те шахтеры, у которых в заваленной шахте заканчивается зарядка аккумулятора? — спросил у Сергея Ничтожество.
— Да. Действительно, неприятно, — сказал Сергей и включил шахтерский фонарь.
Они вернулись к электровозу и Сергей повернул ручку управления на задний ход.
.
Человек, ставший на путь мистического познания мира, становится неведомо для себя на опасный путь. На определенном этапе этого пути душа должна суметь сделать правильный выбор: каким духам она станет сознательно служить — дьяволу или же Богу? Этот выбор сделать далеко не так просто как может показаться на первый взгляд. Ошибаются, ошибались и еще много раз будут ошибаться с правильным выбором — многие и многие…
Но ничего этого Ничтожество тогда еще не знал. Тайны духовного мира раскрываются медленно. После раскрытия одной тайны раскрывается десять новых, и все они требуют немалого времени, для того чтобы душа могла научиться ориентироваться в мистических ощущениях безопасно.
Ничтожество старался жить по совести, именно это мешало бесам сразу же и неприкрыто взять власть над его душой. Поэтому бесы стали невидимо и тщательно взращивать в душе у Ничтожества одну из наиболее коварных и опасных страстей его духа — гордость.
.
— Ну как, понравилось тебе в шахте? — спросил у Ничтожества Сергей, когда они, старательно отмывшись в душе, ехали после рабочей смены домой.
— Понравилось. Только работать в шахту я не пойду.
— Почему?
— Из разговоров шахтеров я понял, что желающие устроиться на шахту годами ждут своей очереди. Я знаю что директор шахты тебе родственник и ты всё устроишь быстро, но если меня по знакомству возьмут на работу прежде тех, кому это нужнее, мне это будет неприятно.
— Ну, как хочешь, — примирительно сказал Сергей, уже понявший, что Ничтожество относится к той породе людей, которых бессмысленно и бесполезно переубеждать в том что они считают для себя правильным.
Вечером в местной газете Ничтожество прочел объявление: «ПАТП — 1 требуется электрик четвертого разряда».
Наутро он узнал о том, что в ПАТП — 1 (пассажирское автотранспортное предприятие) уже четыре месяца как нет электрика. Стремясь к высоким зарплатам, все электрики разошлись по шахтам, и в огромном ПАТП, из-за невысокой зарплаты, вместо положенных по штату четверых электриков, не было ни одного.
Увидев документы об оконченном с отличием техникуме, Ничтожество приняли на работу в течение одного дня. Через неделю все самые горячие проблемы по электричеству были решены. Заработала много лет неработающая автоматика, следившая за выключением уличного освещения. Директор предприятия был так рад новому работнику, что распорядился платить ему повышенную бригадирскую зарплату.
К этому времени у демонов уже все было готово к тому, чтобы нанести Ничтожеству неожиданный опасный удар.
Один из его знакомых, начал долго и настойчиво упрашивать его прийти к нему сегодня вечером.
— Что ты все время один, да один? С тоски так помрешь. Приходи сегодня ко мне. Друзья придут, девки будут. С новыми людьми познакомишься. Дома никого не будет, кроме молодежи. Приходи.
— Да не хочется как-то. Ты же знаешь, какой я всегда мрачный хожу. Буду там у всех у вас, как бельмо в глазу.
— Нет, ты все-таки приходи. Вместе веселее будет. Короче, ждем к вечеру. Приходи. Будем ждать.
— Навряд ли, — честно ответил Ничтожество.
На этом и расстались.
К вечеру Ничтожество начал чувствовать заметное беспокойство. Дом, в котором он находился, казалось сам выталкивал его на улицу.
Над его душою стоял бес.
Беса Ничтожество не видел, но чувствовал те мысли которые он ему внушал:
«Сходи; что ты, право, один тут как барсук в норе сидишь? Может, с интересными новыми людьми познакомишься? Ведь ты же раньше душой компании был…».
В голове Ничтожества представилась красочная, обольстительная картина веселящейся молодежи из приличного общества. Немного посопротивлявшись этим мыслям, Ничтожество решил пойти на эту вечеринку.
Когда Ничтожество пришел к своему товарищу, тот был еще один. Потом начала потихоньку подтягиваться молодежь. Наконец в комнату вошли трое молодых людей, вокруг которых закипела бурная деятельность.
— Мясорубка нужна и чистая металлическая тарелка, — командовал один из пришедших. — Леха, ты ацетон купил?
— Купил.
На стол поставили бутылку с ацетоном и положили большой целлофановый пакет с сушеными головками мака. Мак быстро перекрутили на мясорубке, засыпали в металлическую тарелку и залили вонючей жидкостью. Включили электроплитку и поставили на нее тарелку с приготовляемым зельем. На столик выложили два шприца, набор медицинских игл и вату для отцеживания наркотической отравы.
— Ты знаешь, что они делают? — спросил у Ничтожества товарищ, пригласивший его на эту вечеринку.
— Нет, не знаю, — сказал Ничтожество, глядя на хорошо знакомый ему процесс приготовления наркотика.
— Ничего, — усмехнулся его товарищ, — сейчас узнаешь, тут на всех хватит.
Ничтожество посмотрел на количество засыпанного в большую тарелку зелья и, окинув взглядом всю компанию, подумал: «За глаза всем хватит, еще останется даже; если я останусь здесь, мне тоже за глаза хватит…» У него закружилась голова…
Ничтожество вышел из той комнаты, где приготовляли наркотик, в коридор. Над его душой висел бес. Мысль лихорадочно работала:
«Из них же никто не знает, что ты бывший наркоман со стажем. Прикинься чайником. Там же огромная доза, на всех все равно там будет много… Останься, никуда не уходи…»
— Нет, — побледневшими от внутреннего напряжения губами, тихо проговорил сам себе Ничтожество, — мне надо бежать отсюда как можно скорее. Если я сейчас уколюсь хотя бы один раз, то потом я уже не смогу остановиться…
Над его душой наклонился его Ангел-Хранитель.
В голове у Ничтожества ясно вспомнились те жестокие муки в Катагане, которые заставляли его до крови обкусывать казанки на своих пальцах при обостряющейся опиумной зависимости.
— Надо бежать отсюда! Повторно этих мук я уже не вынесу, — шепотом сам себе сказал он, направился к вешалке с одеждой, оделся и пошел к выходу.
— Ты куда? — спросил его увидевший его в верхней одежде пригласивший на эту вечеринку товарищ.
— Пойду подышу немного свежим воздухом и вернусь, — соврал Ничтожество.
Закрыв за собою дверь квартиры, он откинулся спиной на стену рядом с только что закрытой им дверью. Какая-то невидимая сила физически не давала ему уйти из этого дома просто так.
«Останься!» — ясно слышал он внутри себя чей-то вкрадчивый, невероятно убедительный голос. «Никакого привыкания не будет, уколешься всего только один раз, а потом уже никогда сюда не придешь. Все так просто. Один раз уколешься, словишь кайф и все. Вспомни, как тебе было хорошо… и никто ничего не узнает: ни твои родные, ни на работе…»
Над правым ухом Ничтожества склонился Божий Ангел.
Ничтожество увидел себя в рваной одежде без жилья и без работы, скитающимся по улицам города, в котором он теперь жил.
Ничтожество тогда еще не умел отличать демонские внушения от голоса своего Ангела-Хранителя, но когда он увидел эту последнюю картину, внушенную ему свыше, в своей голове; он ринулся к выходу из подъезда того дома, в котором он находился, и что было сил побежал сквозь ночь в сторону той улицы, где он жил. Тут у него неожиданно открылось духовное зрение, и он увидел, что какие-то корявые когтистые лапы пытаются остановить его и повернуть назад.
Ничтожество начал панически отбиваться от них своими руками…
Борьба с этими цепляющимися когтистыми лапами и, что было гораздо тяжелее, с внушениями демонов внутри его души достигла такого накала, что Ничтожество, на бегу, закричал…
— Нет!!! Нет!!! Нет!!! Я не хочу больше этого!!! Я не хочу к этому возвращаться!!! Господи, помоги!!!
Слезы полились из его глаз, но когтистые лапы не переставали тянуть его назад. Пробежав около километра, Ничтожество запыхался, выдохся и перешел на скорый шаг. Но еще и в доме ему пришлось долго (почти до самого утра) бороться с самим собой, чтобы только не вернуться ему назад на эту ужасную вечеринку.
С того времени Ничтожество зарекся приближаться к тому району города, в котором жил пригласивший его на эту вечеринку товарищ.
.
Однажды Ничтожество, не выдержав тоски, пришел на городскую дискотеку. Но при звуках веселой музыки его тоска и безразличие усилились в нем еще более. Он вышел в фойе.
В фойе четверо молодых парней начали бить какую-то девчонку их же возраста. Никто из стоявших рядом не вмешивался.
— За что они ее? — спросил Ничтожество у равнодушно наблюдающих за этой сценой зрителей. И услышал чей-то вялый ответ.
— Заслужила.
Девчонку повалили на пол и начали добивать ногами. Били беспощадно все четверо, мешаясь друг другу и отталкивая друг друга руками, явно не заботясь о том, в какие места ее тела попадают их удары. Ничтожество смотрел на эту безобразную сцену и не мог ничего понять. Он не чувствовал внутри себя совершенно ничего.
Внутри него не было никаких чувств. Он смотрел на все происходящее точно также, как мог бы смотреть на голую кирпичную стену. Он повернулся и пошел домой.
— Я, наверное, заболел какой-то непонятной болезнью, — тихо сказал он самому себе, — ведь я не чувствовал к этой несчастной, даже ни тени жалости… Почему…?!
С этого дня Ничтожество никогда и нигде уже не улыбался, ничему не радовался, нигде не шутил, не заводил новых знакомств и засиживался на работе до поздней ночи. По вечерам ему некуда было торопиться.
Спустя полтора года после его бегства из родного края, он получил письмо в котором ему писали что он может вернуться, но только не в свой родной город, а в какую-нибудь деревню, подальше от того областного центра, в котором он раньше жил.
Тоска по некогда горячо любимым Ничтожеством горам смутно томила его, но когда, купив себе дом в одном из районных центров своего края, он вернулся, то, к своему огорчению, он понял что горы его совершенно не радуют.
.
Его не радовало ничто.
.
Равнодушно Ничтожество устроился водителем на первое же подвернувшееся ему вакантное место и начал развозить дизельное топливо по точкам обслуживаемого им дорожного предприятия. Работу свою он выполнял безупречно. Жил по-прежнему один.
Разум и все чувства его — спали крепким и беспробудным двухгодичным сном…
Глава пятая «Дыхание ада»
Сквозь ночи тягостных раздумий,
Зов песен, сложенных в аду,
Сводящих ум на дно безумий,
Не дай Бог… слышать никому!!!
.
Тот, кто услышит песни ада,
Не будет в силах… прежним стать.
Ему уже — неволей будет надо
Иль дьявола.., иль Бога выбирать…
Когда Ничтожеству было тяжело, он призывал Бога, и Бог помогал ему. Но в глубине своей души, Ничтожество — был язычник, верующий в бытие духов гор, лесов и вообще любых духов, в каком бы виде демоны не являлись ему после того как он покинул Катаган. Используя веру Ничтожества в доброту и благородство являющихся ему духов, демоны решили сделать из него колдуна, а если не выйдет, то довести его до самоубийства. Ничтожеству стали все чаще и чаще приходить в голову мысли.
«Никому из людей я не нужен, — думал он. — Родственники отвернулись. Любимой девушки нет, да и теперь, наверное и не будет. Ни друзей, ни увлечения, ни желаний. Ради чего я живу? Лучше уж тогда мне совсем не жить, чем так жить…» Эти мысли внушал ему дьявол — но Ничтожество не знал, что эти мысли исходили не от него…
В один из выходных на рассвете Ничтожеству явился бес в виде духа гор.
— Собирайся. Я дух горы Чадраш. Я избрал тебя чтобы сделать тебя кайчи́. Мы сегодня поднимемся с тобой на гору.
(КАЙЧИ — колдун, способный вызывать демонов из мира духов. Демоны во время транса голосом кайчи́ начинают говорить под видом духов гор, деревьев, ручьев, солнца, духов древних героев или душ умерших людей. Прим. автора)
Бес, явившийся Ничтожеству в виде духа горы Чадраш, дал его душе такую остроту мысли и свежесть чувств, на которые Ничтожество прежде — никогда не был способен. В жизни его, сверх его чаяния, появилась цель и смысл… Смысл был в том чтобы приблизиться ему к тайнам духов и принести людям этим какую-то пользу. Ничтожество даже тенью души своей не подозревал в то раннее утро, что он вступил в общение со своим убийцей. Он не знал, да и не мог знать, что язычество основано на сокровенной лжи распознать которую — нелегко. Не ожидая ничего плохого от предстоящего ему похода, он налегке вышел из дома и ушел с явившимся ему духом в горы.
Когда он шел рядом с бесом, то впервые за два последних года чувствовал себя наверху душевного блаженства. По внушению демона, душе Ничтожества с этого дня начали открываться тайны демонского мира…
Земля раскрыла недра свои и Ничтожество увидел бесчисленные движения разноцветных переливающихся всеми цветами радуги тонких токов энергий природы. Его зрение обострилось и изменилось настолько, что Ничтожество мог видеть на далеких расстояниях птиц и даже насекомых в самых мельчайших подробностях. Он видел даже корни трав скрытые в земле и внутренности деревьев. Все вокруг него стало полупрозрачным. В воздухе плавал сине-фиолетовый туман, охватывавший всю окружавшую Ничтожество местность. Демон дал Ничтожеству способность разговаривать с жизнью окружающего его мира, а тело его и душа получали от дьявола сокровенную внутреннюю силу и энергию.
На вершине горы перед разумом Ничтожества начали таинственно разворачиваться мистические картины далекого прошлого этих мест. Он видел картины из жизни живших когда-то в этой местности древних племен и духом своим проникал в чаяния и мысли умерших поколений. Он видел давно уже умерших прекрасных девушек, сильных богатырей, прославленных великих шаманов, их семьи и скот. Он общался с ними, разговаривал и ему казалось что он любит их всех своей душой.
Ничтожеству, не хватало любви. Два года он отдалялся от людей и когда ему открылась «любовь» демонов, он с головой не думая о опасных последствиях погрузился в открывшиеся ему ложные откровения.
Когда он вернулся с горы, окружавшие люди заметили в нем перемену. От Ничтожества начала исходить энергия духа, которую стали чувствовать находящиеся рядом с ним люди.
В короткое время многие стали побаиваться Ничтожества и уважать его.
Достаточно было ему приблизить свою руку к кому-либо из людей и захотеть перелить в него свою энергию, как человек восхищенно говорил ему:
— Вот это сила!!! Я чувствую как будто меня насквозь пронизывает сильный ветер!!!
Так Ничтожество начал делать свои первые шаги в оккультизме не прочитав об оккультизме ни единой книги. Все внутри него направлялось сатаною, интуитивно. Дыхание ада приблизилось к его душе и первое серьезное предупреждение от Бога, что он идет теперь не туда, не замедлило себя ждать.
.
Однажды Ничтожество привез топливо на один из карьеров, где работали трактора предприятия, на котором он работал. Разлив топливо по бакам тракторов и бочкам, он неожиданно для себя обнаружил, что педаль сцепления резко провалилась под его ногой. Он залез под бензовоз и убедился в том, что обломилась одна из лапок на корзине сцепления. Возвращаться домой на своей машине с такой неисправностью по опасным горным дорогам ему было нельзя.
Спустя полчаса его забрал с карьера тентованный «Уазик».
Когда молодой, не совсем еще опытный водитель на скорости около 110 километров в час сошел с асфальта на грунтовую дорогу, Ничтожество не выдержал:
— Что ты делаешь? Убавь скорость. Сейчас гребенка будет, а у тебя впереди ребенок сидит…
Но было уже поздно что-либо говорить…
Машину бросило сначала в одну сторону, потом в другую, после чего ее на полном ходу швырнуло в глубокий овраг, усыпанный на своем дне огромными валунами.
В этот момент Ничтожество почувствовал, что время изменило нормальное свое течение: оно стало течь намного медленнее чем обычно. Словно в замедленном кино, он видел, как машина, ударившись о дно оврага, полетела через свою крышу, и начала кувыркаться по большим валунам. Медленно-медленно вокруг Ничтожества начал в гармошку сминаться металл.
Внутри этого «замедленного кино» Ничтожество все время успевал убирать свою голову руки и ноги в безопасные места на дне машины между рычагами переключения скоростей и сиденьями.
Он с силой уперся руками и ногами в боковые стенки кузова «Уазика» и наблюдал за тем как камни разрывали кабину машину на части…
Ангел Бога спас ему жизнь.
Ангела-Хранителя своего в эти мгновения Ничтожество, по не достоинству своему, не видел, но он отчетливо видел духа горы Чадраш в виде огромной черной птицы, летевшей над ним и кувыркающейся машиной. Демон ждал смерти Ничтожества, чтобы, схватив его, с радостью, без промедления доставить в наполненную огнем преисподнюю.
Когда грохот металла и звон разбиваемых стекол вокруг Ничтожества прекратился, он с трудом, но все же достаточно быстро вылез из-под машины в узкую щель между землей и остатками перекореженного кузова.
Передние колеса лежащего на спине «Уазика» продолжали бешено вращаться. Позади машины, на расстоянии более двадцати метров, в беспорядке валялись стекла, двери и пассажирские сиденья.
То что он остался жив после этой аварии, было настоящее чудо!
«Мальчишка!!! — вспомнил Ничтожество. — Где мальчишка?!» Он поспешно побежал назад и нашел мальчика лежащим на обочине оврага.
Мальчик лежал спокойно и тихо. Было такое впечатление что он спит. Из носа его текли две тонких алых струйки крови.
Расстегнув его болоньевую куртку, и задрав свитер, Ничтожество быстро осмотрел грудь и живот мальчика. Не увидев никаких заметных повреждений, он понял, что мальчик от сильного удара о землю потерял сознание. Он приподнял мальчика над землей и с силой тряхнул его. Это возымело благое действие.
Мальчик очнулся, увидел Ничтожество и громко заплакал.
— Замолчи!!! — громко и решительно сказал Ничтожество, осознав, что если сейчас его не остановить то мальчик будет плакать еще долго.
А ему еще надо было найти водителя машины; да и быстро убедиться в том, целы ли кости у мальчика, без разговора с ним он не мог.
— Замолчи!!! — собрав всю свою волю, громко повторил свой приказ Ничтожество, положил мальчика на землю и громко спросил:
— Быстро говори: где тебе больно!?
Он начал потихоньку мять ему руки, ноги, ребра и шею.
— Нигде не больно, — ответил перепуганный мальчик, сообразив, что со строгим дядей лучше сейчас не спорить.
— Сидеть можешь? — быстро спросил Ничтожество, и посадил мальчика.
— Могу, — ответил мальчик.
Мальчик вытер под носом рукой, увидел свою собственную кровь, и вновь громко заплакал.
«Теперь пусть плачет сколько хочет; главное, что кости у него целы, остальное зарастет», — подумал Ничтожество и побежал на звуки стонов, раздававшихся в кустах, где был водитель.
Водитель стоял на коленях, одной рукой держался за кусты, другой — за грудь.
«Надо же, как далеко его отбросило в сторону от машины», — удивился Ничтожество.
— Где мальчик? Что с мальчиком? — был его первый вопрос.
— С ним все нормально; ты как?
— Живой вроде.
В этот момент на дороге показался автобус с возвращавшимися с работы лесниками.
— Ничего себе!!! Я такой аварии еще ни разу в жизни не видел! — присвистнул один из высыпавших из автобуса лесников.
— Все живы?
— Все, — ответил Ничтожество, — мальчика надо срочно в больницу. Что с водителем — пока не ясно.
Кто-то из лесников повел мальчика в автобус, двое лесников пошли к водителю и, взяв его под руки, осторожно повели по оврагу наверх к дороге.
Кто-то из приехавших сказал:
— Пока мы все здесь, давайте машину на колеса поставим.
— Только быстрее, мальчишку надо скорее в больницу, — сказал водитель подошедшего автобуса. В этот момент подошла легковая машина. Мальчишку сразу же, посадили в легковушку, и она быстро набрав скорость, скрылась за поворотом.
Когда «Уазик» поставили на колеса, среди лесников раздались невольные возгласы удивления.
— Да как же вы вообще живы-то остались, непонятно!
Колёса и голый кузов — вот всё, что осталось от машины после аварии.
Ни одной двери, ни одного сидения на кузове не было. Всё оторвало и разбросало по крупным камням…
Руль был смят камнями, приборная доска была разодрана в клочья.
В этот момент Ничтожеству стало плохо. Очевидно, что нервная горячка его начала проходить, и он почувствовал, что тело его сильно болит во многих местах и особенно правая рука. Лицо его было бледным.
— Ну всё, хватит таращиться на машину, — сказал кто-то из лесников, очевидно, бригадир, — этих двоих тоже надо везти в больницу.
На следующий день Ничтожество узнал, что у мальчика была сломана переносица, у водителя сильный ушиб грудной клетки, а Ничтожество отделался переломом правой руки.
.
В больнице Ничтожество познакомился с художником Эдуардом, от которого впервые в жизни услышал о шамбале, о таинственных учителях востока и о том, что на Алтае можно найти места входа в духовный мир.
(Шамбала — обман, миф, начало которому положил основательница теософии Елена Блаватская. Впоследствии способствовали широкому распространению этого заблуждения Алиса Бейли и Николай Рерих. Они ложно утверждали что вход в шамбалу находится в особом секретном месте в горах, и что доступ туда может получить только тот кто будет этого достоин. Прим. автора)
— Кажется, я знаю где есть одно из таких мест, — сказал Ничтожество.
— Где?! — сразу же заинтересованно спросил Эдуард, — в каком месте?
— Точно пока еще не знаю, — уклончиво ответил Ничтожество, — это еще перепроверить надо, — а сам вспомнил одно место, в нескольких километрах от горы Чадраш, где он с вершины горы видел столб энергии, поднимавшийся от земли и уходящий в бескрайнее небо…
В больнице у Ничтожества было немало свободного времени и он с головой ушел в мистическое созерцание сатанинских таинственных видений, которые он стал видеть почти непрерывно. От безделья он уходил из больницы в лес и каждый день вступал в общение с демонами являющимися ему: то в виде «духов» деревьев, то в виде духов природы или гор. Однажды он услышал призыв «духа воды» и пришел на место, называемое на местном наречии Бурты. Вместе с Ничтожеством, от скуки, за ним пошел один из больных, крупного крепкого телосложения добродушный весельчак Женя. (Бурт (через польск. burt, от нем. Bord — край, борт. Прим. автора)
В этом месте, внизу под отвесной скалой, находился печально знаменитый водоворот, к которому никто даже из самых смелых местных пловцов никогда не дерзал подплывать близко.
Этот водоворот мгновенно затягивал под скалу всякого кто, приближался к этому опасному месту. Это было даже странным. Но в этот водоворот с крутого камня дважды падали дети через промежуток в пять лет. Тел обоих детей так никто и не нашёл.
Ничтожество встал на край этой скалы и, ничего не сказав Жене, вступил в общение с «духом воды», призывавшего его из водных глубин. Встал рядом с ним и ничего не подозревающий Женя.
Водная поверхность в сознании Ничтожества расступилась…
Из подводного мира к нему потянулись бесчисленные разноцветные, синевато-полупрозрачные щупальца призывавшего его духа.
С удивлением Ничтожество видел, что щупальца духа воды протянулись не только к нему, но и к его спутнику по прогулке, стоявшему рядом с ним и ничего не знающем о его эксперименте.
Женя завороженными глазами смотрел на воду. Что-то в его взгляде Ничтожество прочел такое, что он не выдержал и спросил:
— Женя, ты почему так на воду пристально смотришь?
— Ты знаешь… — Женя назвал Ничтожество по имени, — я хочу прыгнуть в Бурты.
— Ты с ума сошел. Тебя же мгновенно утянет под скалу водой, точно так же, как того восьмилетнего мальчика, который утонул здесь четыре года назад.
— Я знаю это, но мне все равно хочется прыгнуть в воду, — Женя начал медленно наклоняться вперед. Глаза его были совершенно бессмысленными и даже какими-то остекленевшими.
Ничтожество схватил его за плечо и резко одернул от края скалы назад.
— Женя, уходи отсюда. Тебе нельзя здесь находиться.
— Да, да… нельзя, — кажется, начавший соображать, что это дело может окончиться для него плохо, сказал Женя. На лице его появился сильный испуг и растерянность.
— Иди пока в больницу, я позже приду, — сказал ему Ничтожество.
Женя ушел.
Походка его была какая-то странная. Он шел и слегка пошатывался, как будто он был пьяный.
Ничтожество посмотрел ему вслед, потом снова подошел к краю скалы наклонился вперед и, увидев духа воды, вступил с ним в повторное общение.
— Где тот мальчик, что утонул здесь четыре года назад? — спросил Ничтожество у духа воды.
— Вот он, — сказал ему дух воды, — он теперь живет со мной.
Ничтожество увидел в воде мальчика с утонченными, прекрасными чертами лица в белой красиво развивающейся одежде. Вместе с мальчиком Ничтожеству предстали и другие демоны, которые, взявшись за руки, начали кружиться под водой, долго-долго водя свои невыразимо привлекательные полупрозрачные плавные хороводы.
— Приходи к нам, — говорили Ничтожеству демоны, — мы здесь все так любим друг друга. У нас здесь нет ни несчастий, ни скорби. Мы будем жить в воде и под землей, где уже никто и никогда не сможет сделать нам зла. Иди к нам. Мы все так любим тебя и ждем тебя здесь. Стань таким же, как мы. Стань свободным от всех своих земных страданий, иди к нам… Любовь…
Та самая любовь, которую Ничтожество тщетно ждал от окружавших его людей, сильно взволновала его истомившуюся от людского холода душу. Неожиданно для себя Ничтожество поверил в ту ложь, которую внушали ему бесы, продолжавшие водить под кипящей водой Буртов свои изящно прекрасные плавные хороводы.
Понемногу он начал отталкиваться от скалы, на которой стоял, и наклоняться вперед…
Глаза его были бессмысленно устремлены на демонский хоровод под водой.
Сзади Ничтожества стоял его Ангел-Хранитель и молился Богу.
И только лишь по этой причине Ничтожество медлил сделать свой последний шаг со скалы…
— Мы ждем тебя. Мы всегда будем ждать тебя. Иди к нам. Живи с нами. Мы тебе ближе, чем все окружающие тебя люди. Теперь ты не одинок, у тебя есть мы… непрерывно говорили демоны его душе.
Ничтожество опять начал наклоняться вперед…
Ангел-Хранитель властно поднял свой Небесный посох и мгновенно пресек действие демонов на душу Ничтожества.
Ничтожество не видел этого действия своего Ангела-Хранителя, но подводный хоровод мгновенно исчез из его сознания. Ничтожество увидел, что он стоит на самом краю скалы и что ему осталось сделать всего лишь одно малое движение, чтобы полететь вниз.
Страх…
Спасительный, вложенный Богом страх смерти ледяным обжигающим холодом мгновенно отрезвил душу Ничтожества, очнувшегося от сильного демонского наваждения.
Ничтожество застыл на краю скалы… По какой-то причине он не мог отойти от края скалы сразу же. Демоны готовы были в любое мгновение столкнуть его вниз, но Небесный Покровитель Ничтожества был не из тех противников, с которым они бы могли затевать борьбу…
Ничтожество отступил на пару шагов от опасного края и, постояв немного, глядя на воду, медленно отошел от опасного места и пошел по вьющейся каменистой тропе наверх к лесу.
Демонское наваждение было пресечено молитвою его Ангела-Хранителя, но в его памяти сохранилось яркое воспоминание о той мысли, что внушили ему демоны…
Все его счастье и покой, теперь ему хотелось уже искать среди тех духов, что он видел в тот день…
С этого времени Ничтожество начал ежедневно помышлять о самоубийстве.
Мысль о том, что он скоро покончит жизнь и перейдет в мир полюбившихся ему духов, наполнила его жизнь смыслом. Тем самым безумным смыслом, который дает душе сатана. Ничтожество стал спокойным и даже радостным. Двухлетняя его тоска и одиночество заменились надеждой скорой встречи с загробными духами.
Из нормальной жизни среди людей Ничтожество был уже навсегда вычеркнут чьей-то невидимой могущественной рукой.
Комментарии блокированы во избежание спама