Творческая болезнь (Из записей прошлых лет)
Творчество — как болезнь. Оно мало зависит от желания человека, направляется иным и приходит извне.
Первые признаки творческой «болезни», обычно, начинаются неожиданно. Поднимается «температура» души. Возникают неведомые ранее чувства и, если есть свободное время, можно найти форму тому, что пришло.
Сложно найти такие слова, чтобы читающий мог прикасаться к творческому приблизительно так же, как и тот, кто живёт в нём. Жить в ином для творческого человека — не труднее, чем дышать.
Стократ удобнее было бы рассказывать о ином на языке иного мира, просто потому что язык иного (другого) мира невыразим словами. Разве что музыкой. Впрочем, земная музыка, сколь бы гениальной она ни была, так же отличается от живых впечатлений из другого мира, как отличается настоящий виноград от нарисованного на холсте.
Творческую фантазию я не люблю. Пользуюсь ей, лишь когда нет никакого выхода. Фантазии — всегда ложь. Да и что может быть привлекательного во лжи?
Более близко мне другое направление творчества. Фантазию беспощадно убиваю в себе нищетою духа, заповеданной Иисусом Христом. После чего, привычно вступаю в контакт с тем, что приходит. Беседую с ним, испытываю его, испытываю всё, что оно оставляет во мне после себя.
Иногда получаю ответы на свои вопросы и почти всегда обретаю новые способы познания, упорно учась говорить на языке того, кто пришел.
Если есть возможность и время — ухожу в иной мир безраздельно.
Быть в ином мире вместе с Духом Бога, это такое счастье, что ничто земное не сравнится с тем — что находит для себя душа там.
Я помню, что сатана умеет приходить к человеку в виде Ангела Светлого, чтобы прельстить. Но ведь и Бог не молчит, и Ангелы Его не бездействуют.
Не зря же сказано в Писании: «Юноши ваши будут видеть видения». (Иоиль 2,28)
Пусть читающий сам решит: от Бога мне было то, что ко мне пришло сегодня, или же нет?
.
Болею я опять тяжело. Температура под сорок третий день.
Болезнь, освобождая разум от земного, обостряет способность отчетливее слышать иной мир.
Иной мир не где-то далеко. Мы живем внутри него. Зависим от него точно так же, как листья деревьев зависят от силы ветра. Все решения о том, чему будет позволено произойти на земле, принимаются не на земле, но в мире ином.
Смотрю на ветви раскидистого клена за окном. Собственно, в моем почти обездвиженном положении, кроме этого клена, я ничего более и не способен видеть.
Дом двухэтажный. Окна в моей комнате расположены так, что лежа в постели невозможно увидеть в них ничего, кроме массы кленовых ветвей. Люди, машины, кошки, собаки и остальное — это всё внизу. Их мог бы видеть тот, кто жил бы этажом ниже. Но там много лет уже никто не живёт.
Давно заметил: между земными событиями и тем, что происходит в мире ином, есть связь. Звонят к праздничной службе. Никто не убедит меня в том, что звонят не из иного мира. Звонарь — лишь веревка в руках Ангела.
Умеет он хорошо звонить или нет — дело третье, но он раб того, кто управляет им.
Увы, но человек — это всегда смесь из трех составляющих: Божие, своё и демонское. От демонского даже Величайшие из Святых не признавали себя свободными. Разве может быть кто-то лучше их? Тем более я.
Перед глазами встают грехи, сделанные прежде. Болезни мои — следствие моих грехов, многие из которых я и не мог бы не совершить, но кто отменит Суд Божий? За всякий грех должен кто-то заплатить.
Сын Божий, Иисус Христос, взял на Себя большую часть вины за мой грех, оставив мне малое — потерпеть немного и пострадать за себя самого.
Ветер, почти непрерывно изо дня в день колеблющий листья кленов, растущих за пластиковыми окнами, сегодня совсем угомонился. Очень нравится смотреть на то, как ветер колеблет листья. Я не японец, но мог бы смотреть на движения ветра едва ли не бесконечно. Но сегодня листья клена застыли, как на кадре остановленного видео. Может, от болезни со слухом случилось что-то, но не слышу ни звука. Городок словно умер.
Дома никого. Жена в храме. Дети в школе. Вожделенное, столь редкое для меня одиночество.
Болезнь разламывает грудь пополам, привычно выкручивает суставы. Ломит, вызывает тянущую острую боль во всём, что только может ещё болеть. Ещё один бесчисленный пик боли. Ангина — для детей пустяк — для меня, измученного тридцатилетним гепатитом, серьёзное испытание.
Сознание, мерцая, начинает угасать, и неожиданно для себя я оказываюсь в реальности иного мира. Мир земной перестаёт для меня существовать.
То, что я не умер, понимаю по тому, что боль не ушла. Тело болит, но боль меняет форму. Когда же душа покидает тело — боль исчезает. Знаю это по опыту.
Лежу на поляне в лесу. Смотрю прямо вверх, но что там, за кронами высокого леса, не вижу. Впечатление, что пасмурно. Мир явно не для тёмных духов. В границах их мира нет растительности. Там пусто. Был я там однажды во время клинической смерти. Век бы не вспоминать того, что там видел.
А здесь не так. Поляна покрыта зеленой шелковистой травой. Кое-где цветы — неяркие, лесные. Вокруг никого.
Справа, близко от меня, возникает женский образ в полупрозрачных светло-синих, легких, слегка развевающихся одеждах. Одежда окутывает её с головы до ног, но я отчётливо угадываю линии её безупречной фигуры. Воистину, совершенная красота не способна вызывать похотливые чувства, но приводит душу в восхищение о Совершенном Боге.
Женщина становится рядом со мной на колени. Души касается преизбыток её внутренней жизни. Пытаюсь всмотреться в её лицо, но не могу его разглядеть, да это и не нужно.
Давно уже приметил: в ином мире не обязательно знать подробности и в нём не нужны слова. Ведь все чувства там, без усилия над собой, переливаются, как из сосуда в сосуд, от любого в любого, с кем бы ты там ни встретился.
Радость и Покой той, что пришла, входят внутрь меня меня без слов. Я успокаиваюсь и ничего не могу дать ей в ответ душой от себя. Потому что сильно болят и душа, и тело. Я весь — боль. Лишь слабо отвечаю любовью на её любовь, и в этой любви нет ничего от плоти. Да и какая плоть может быть рядом с той, кто лишен плоти?
Руки её ложатся на мою грудь. Боль утихает и меняет форму. Её пальцы переходят к горлу. К тому месту, где боль наиболее остра от кашля. Делается легче.
Беру её левую руку. Благодарно целую. Смотрю на неё. Она неспешно встаёт, но не исчезает, а медленно уходит.
Остаюсь один.
Некоторое время смотрю на деревья. Потом засыпаю в обоих мирах.
И там, и здесь я сплю.
Проснувшись, чувствую себя значительно легче. Температура 37. Грудь болит не так сильно, как прежде. Кашля нет, на душе покойно.
Благодарю Бога за пережитую встречу.
Жаль, что такие встречи бывают очень и очень редко.
Иной мир почему-то не любит открыто являть себя в мире людей.
Творческая болезнь
Комментарии блокированы во избежание спама