Господи, я его не удержу!
(Рассказ описывает реальные события.)
История эта произошла в 2007 году.
В деревне Хожалово, в которой жил Денис, когда-то было более шестисот дворов и как это было принято испокон веков на Руси в больших деревнях, Хожалово дополнительно делилось на районы, местами плотно примыкающие друг к другу, а местами отстоящие друг от друга на значительном расстоянии. Районы деревень не отмечались в официальных документах, но их хранила память людей: Гроза, Выселки, Казанка, Слобода, Заречье, Аксёновка.
На Грозе жил пасечник дядя Гриша. На Выселках – многодетная семья молдаван и слепой Николай. В Слободе жили ещё довольно крепкие здоровьем пенсионеры Михаил и жена его Мария, у которых было хозяйство и свой трактор. На Казанке жил Денис, а в Заречье и Аксёновке никто не жил уже более десяти лет.
Район, в котором жил Денис, назывался так потому, что некогда в нём стояла деревянная церковь, построенная в честь Казанской иконы Божией Матери. Пять лет назад её сожгли двое забредших из соседней деревни хулиганов, наказывать которых никто не стал. Участковый, прибывший на место пожара, не посчитал нужным искать тех, кто поджёг старый храм, хотя по следам на снегу он мог бы без труда найти преступников.
Зачем майору было их искать? Здание на балансе ни у кого не числилось, заявление об уроне подавать было некому, а в деревне осталось из шестисот всего-то пять жилых дворов… К чему была участковому лишняя головная боль и бумажная волокита?
Более чем в сто раз сократилось население Хожалово после перестройки. Магазина в селе давно уже не было. Пустые длинные улицы некогда густонаселённой деревни с толстым слоем прошлогодней травы, плотно прилегавшей к стенам деревянных строений были словно мина замедленного действия. Жители деревни понимали: один неосторожно брошенный окурок – и вся деревня сгорит. Сгорит без остатка, за исключением Заречья.
Денис помнил, как позапрошлогодней весной горели дома, занявшиеся от огня, вошедшего в Заречье по сухой траве на той стороне реки.
Река разлилась, ни лодок, ни моста не было, попасть в Заречье было невозможно и они с Михаилом могли лишь бессильно смотреть как огонь, с треском медленно переходя по траве, поедал один дом за другим.
— А если загорится трава на твоих задворках, что ты тогда будешь делать? — спросил Денис у стоявшего рядом и смотревшего на пожар Михаила.
— Да что, что… Выбегать из дома в чём мать родила да бежать без оглядки куда глаза глядят, — раздражённо ответил Михаил.
— А убирать сухую траву не пробовал?
— Да где её уберешь? Это у тебя дом на отшибе, а Слобода почти километр тянется. Дома стоят близко. Всю траву не убрать, и если загорится хотя бы один дом — наступит конец всей деревне. Итак мы с женой иногда в верхней одежде спим — ждём, пока пожары не прекратятся. А Николай, тот уже точно сгорит. Он же не видит ничего. Сколько раз уже говорили мы ему: езжай в дом престарелых, так нет, заладил как попугай: «Мне здесь лучше, мне здесь лучше…» А чем лучше-то? Собьётся с дороги, выйдет в поле, а потом станет на одном месте и орёт как бык по полдня: «Спаси-и-ите! Помоги-и-ите!..» — потому что не видит, куда идти, — Михаил передразнил голос Николая. — А ну как сам себя и нас всех спалит когда-нибудь?Ведь не видит уже даже сажи от печки на своих руках! — Шутки шутками, а Николай был проблемой. Как начнет орать в поле, так хочешь – не хочешь, но приходилось то Денису, то Михаилу всё бросать и идти к нему на выручку. Не оставлять же его в беде?
А идти подчас приходилось по высокой, запутывавшейся в ногах траве довольно далеко. Один раз Денис не выдержал и побил Николая несильно. Столько так нужного ему тогда времени пришлось из-за него потерять. Наподдал пару раз ему весомых пинков, чтобы не уходил в следующий раз далеко.
— Если заблудился – стой на месте! Куда прешь-то в поле?! А если до леса дойдёшь? Кто там тебя услышит? В лесу тебе точно будет конец.
Николай не обиделся на пинки. Понимал, что заслужил наказание, а только благодарил.
— Спасибо, Дениска, спасибо, что не оставил меня… Спасибо, — цедил он своим тоненьким, заметно севшим от долгого крика голоском и всё цеплялся и цеплялся своей грязной рукой за рукав Дениса, словно опасаясь, что Денис разозлится и уйдёт, оставив его вновь одного посреди широкого поля.
.
Пожары бывали в Хожалово почти каждый год. Однажды за Слободой двое суток подряд горели бывшие совхозные скотные дворы и мастерские. Треск от лопавшегося шифера гулко и долго оглашал окрестности, а Михаил, Денис и многодетный отец семейства молдаван до позднего вечера бегали у огня, пытаясь спасти деревню. Деревню удалось уберечь от беды лишь благодаря догадливости Михаила.
Снег в то время ещё не везде стаял, и потому наиболее опасные участки на подходе к деревне они стали поджигать сами и направляли огонь так, чтобы он шёл навстречу горевшим скотным дворам. Таким образом сберегли свои дома от неминуемого.
К обеду уставший, потный, вымазанный золой и сажей Денис забежал на минуту попить воды к молдаванам. В доме в голос ревели младшие дети. Громкие хлопки от лопавшегося шифера и густые клубы чёрного дыма, застилавшие небо, довели одного из детей до крайней истерики.
Дети и их мать о чём-то быстро переговаривались между собой на молдавском, но Денис не понимал их язык. Да и что можно было бы разобрать сквозь всхлипывания и громкие рыдания малышни, даже если бы они говорили на русском?
— Давно они плачут? — спросил Денис у старшей девочки.
— Как начался пожар, так и плачут. Ничем не можем успокоить.
— А что они говорят? Я по-молдавски не понимаю.
— Младший кричит, что мы все сгорим, что огонь придёт сюда, что надо скорее убегать, а мы не можем его успокоить.
— Скажи ему, что огонь не придёт. Что мы его удержали.
— Мы говорили уже. Он не понимает.
Денису ничего не оставалось делать, как молча уйти. Как обычно у нас в России водится, пожарная машина прибыла «к шапочному разбору».
И особо запомнился Денису пожар, с которым ему удалось справиться в одиночку. В тот день чёрные густые клубы дыма вдали от деревни он заметил как раз вовремя. Схватив заранее приготовленный на эти случаи походный, остро наточенный зачехлённый топорик на ремне и прицепив его к поясу, он побежал навстречу огню. Пробегая мимо дома Михаила, он услышал:
— Ты куда, Денис?
— Пожар тушить.
— Не справишься ты с ним, — Михаил с сомнением посмотрел на дым, застилавший значительную часть неба. — Тут только Богу молиться остаётся, чтобы ветер сменил направление.
— Ну, ты молись, а я побегу, оценю обстановку.
— Ну, помоги тебе Бог, а я старый уже стал, пока дойду до огня — выдохнусь весь, а трактор сломался вчера.
Долго разговаривать было некогда.
Денис встретил пожар в двух километрах от деревни. Удержать его, действительно, не смогли бы даже десять пожарных машин.
Слой сухой травы был столь толстым и плотным, что от пламени горящей травы сразу же снизу доверху, словно порох, вспыхивали молодые зелёные сосны, от которых, при порывах ветра, огонь вздымался до пяти и более метров вверх. Жар стоял столь сильный, что приблизиться к границе пожара вплотную было невозможно.
Сердце Дениса скорбно сжалось. Ветер дул порывисто. Слава Богу, он был несильным, но огонь неумолимо приближался к деревне. В душе Дениса стала возникать паника. «Что делать? Если огонь не уймётся — деревне через пару часов конец! Ну-ка, возьми себя в руки! — мысленно выругал сам себя он. — Думаешь, Бог оставит тебя?! Молись и оценивай обстановку не торопясь. Время пока ещё есть».
Денис стал молиться, внимательно глядя на горевшее поле. «Дорога, — вдруг понял он, — вот что меня спасёт!» вспомнил он опыт борьбы с прошлогодним пожаром. Быстро нашел и поджёг сухую сосновую ветку, побежал с ней далеко вперёди бушующего пламени там и тут поджигая траву у дороги. Благо, что у дороги трава была маленькой, а сухих листьев и хвои было не так много.
Срубив берёзовую ветку поудобнее для другой руки Денис одной рукой выжигал полосу защиты чтобы большой огонь не смог перекинуться и войти в село, а другой рукой внимательно следил за тем, что бы малый огонь подожженный им же не перекинулся через дорогу. Так они и шли рядом друг с другом в сторону деревни. Пожар шёл по полю, поедал траву и молодые сосны. А Денис старательно выжигал широкую полосу травы отрезая горящее поле от Слободы.
Спустя два с половиной часа всё было кончено. Пожар ушёл в ещё не высохший от таяния весеннего снега высокий лес в низине, где Денис без особых трудов полностью погасил его и вернулся домой.
— Неужели остановил? — удивился Михаил, глядя на проходившего мимо его двора Дениса.
— Навстречу пожару сам стал выжигать траву у дороги, а в лесу сыро пока ещё, да и травы в лесу большой нет. Так вот и справился.
— Ну, ты даёшь! — искренне удивился Михаил. — А я бы не мог так долго бегать. Старый я уже стал. Вот ведь заразы! Так сильно горело, и никто не приехал. Я звонил в сельсовет несколько раз, а там мне сказали, что не только у нас одних горит, но и в других местах такие же пожары, а пожарная машина у них одна.
— Я завтра сухую траву у себя вокруг дома уберу. Спокойнее спать по ночам буду. Не дай Бог случится что, — сказал Денис.
— Трудно тебе будет. Её лет пятнадцать не косили. Намучаешься.
— Справлюсь. Мне только возле трёх домов по соседству сделать полосу метров на десять — и всё. Отдохну сегодня, а завтра займусь. За моим домом поле. Сам же видел, какой там ковёр лежит? Идти по нему и то трудно потому что ноги спутываются в сухой траве.
— Если это поле загорится, Слобода и Выселки точно сгорят, да и вся Казанка тоже, — Михаил обречённо махнул рукой и пошёл к себе домой.
.
На следующий день с раннего утра Денис взялся за тяпку и грабли. Выдирать нескошенную прошлогоднюю траву граблями, время от времени подрубая её тяпкой под корень, было нелегко, но работа понемногу подавалась.
К концу дня силы Дениса были уже на исходе. Он нагрёб в своём яблоневом саду последнюю большую копну сухой травы. Оставалось лишь вынести её по улице в поле, на расстояние около пятидесяти метров, но Денис так сильно утомился после вчерашнего пожара и сегодняшней дневной тяжелой работы, что решив сжечь накиданную им копну на том месте где она была пошёл в дом за спичками.
Ветер был устойчивый, но слабый и почти никакой. Денис понимал, что если в те несколько минут пока будет гореть его копна возникнут порывы ветра — добром это не кончится, но сильная усталость и чей-то вкрадчивый голос нашёптывали ему: «Зажигай сено. Видишь же? Кругом чисто убрано. Ничего опасного не случится…» Денис зажёг копну и спустя две минуты налетел порывистый свежий ветер.
Клочки горящего сена взвились в воздух, огонь сразу же пошёл гулять между домами в проулке. Молнией метнулся Денис к яблоне, сильным рывком отломил ветку побольше, потому что топора под рукой не было, и стал быстро сбивать возникавшие то там, то здесь очаги нового пламени.
Ветер особо не усиливался, но в это время произошло ужасное: загорелась не убранная им трава между домами с другой стороны, ещё минуты две-три — и огонь выйдет в поле…
Денис понимал: если зажжённый им же самим огонь выйдет в поле – почти вся деревня сгорит дотла. Первым загорится дом слепого Николая, потом молдаване. Спустя какое-то время огонь дойдёт и до Михаила, прихватив с собою десятки пустых дворов между ним и молдаванами, ну, а уж родная его Казанка в это время будет полыхать вовсю!
.
«Господи!!! Я его не удержу! Господи!!! Я его не удержу! Господи!!! Я его не удержу!» — как завороженный, повторял про себя Денис, лихорадочно работая яблоневой веткой, сбивая пламя с горевшей травы и крутясь как бешено заведённый волчок. Спустя минуту он рывком сломал другую яблоневую ветку побольше, но сражение было уже проиграно. Огонь вышел из-под контроля. До широкого необъятного поля с плотным толстым ковром из сухой травы оставались считанные метры…
Осознавая, что ничего невозможно уже сделать, Денис бросил ветку, упал на колени и взмолился Богу: «Господи!!! Спаси меня. Свой дом мне не жалко, но там же слепой Николай и люди!!!»
И то ли показалось Денису, то ли действительно было так (всё произошло быстро), но увидел он между полем и огнём невероятно большого Ангела, он был выше многоэтажного дома. Ангел ничего не делал, но просто показывал рукой в направлении, противоположном тому, где было поле сухой травы. И в это время произошло настоящее чудо.
Ветер, в продолжение всего дня несильно дувший в восточном направлении, вдруг неожиданно с силою стал дуть на запад. Это-то и спасло Дениса и всё его село от неминуемой беды. Огонь, неумолимо приближавшийся к полю, от встречного ему резкого сильного ветра остановил своё движение и повернул назад.
Денис, вскочив с колен, лихорадочно работая яблоневой веткой, спешно сбивал угасавшее пламя. Минута – и всё закончилось. Огонь был везде потушен.
Как только Денис убедился, что пламени нигде нет, ветер вновь стал порывами дуть в сторону сухого поля, туда, куда он и дул в течение всего дня.
В это время в переулке показался Михаил, быстро ехавший на велосипеде.
— Что тут было, Денис?! Я гляжу, дым чёрный идёт. Сорвался и прилетел как ошпаренный. Думал, дом твой горит.
— Нормально всё. Это я убирал и сжег старую траву.
Денис нетвёрдой качающейся походкой пошёл по направлению к своему дому.
Сил на то, чтобы говорить с Михаилом после недолгой, но лихорадочно-изнуряющей борьбы с огнём, у него уже не было.
«Блин! Ну надо же, — думал он про себя, — поневоле чудотворцем стал. Повернул молитвой огонь назад. Но какой нечеловеческой боли мне стоила такая молитва! Слава Богу, что Бог услышал и послал Ангела, чтобы тот повернул ветер вспять».
Денису отчётливо и ясно, почти как наяву, представилось, как сгорает в огне слепой Николай. Как без жилья оставил бы он многодетную семью молдаван. Дом Михаила тоже бы неумолимо сгорел. Сгорели бы десятки домов…
И как после этого ему жить-то на этом свете?! С какой совестью смотрел бы он потом своим односельчанам в глаза?
«Господи, слава Тебе, что Ты не оставил меня в столь трудную минуту…» — горячо благодарил Бога Денис, но, несмотря на благополучный исход, ему было очень плохо.
От перенапряжения сознание его мутилось и по временам терялось. Денис зашёл в дом и обессиленный упал на кровать не раздеваясь.
А в уме же бесконечно повторялось: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе. Слава Тебе, Господи, слава Тебе. Слава Тебе, Господи, слава Тебе… во веки».
Я его не удержу
Комментарии блокированы во избежание спама