Эпизод пятнадцатый
Жизнь в имении
Появление Молчаливого принца в имении с Юлией вызвало кратковременный шок у его прислуги и долговременные пересуды во всем Королевстве. Шила в мешке не утаишь. Слух о том, что молодая красавица, жена принца, была воспитана внуком одного из опальных дворян, изгнанным из столицы и лишенным дворянского звания, широко разлетелся по Королевству. Юлия, выросшая в лесу и не знающая, что такое широкое общество, стала предметом пересудов.
Молва повсюду разнесла слух не только о ее красоте, но и о том, что Юлия, выросшая в доме простого лесника, настолько необразованна, что не может даже двух слов связать, как положено в приличном обществе. Как бы то ни было, но столица нетерпеливо ожидала ее появления во дворце.
Многим хотелось хотя бы одним глазом посмотреть на необразованную дикарку, неизвестно каким чудом получившую в браке с принцем одно из наиболее высоких положений в обществе.
«Брат мой, твой поступок шокировал не только столицу, но и провинцию, – писала Молчаливому принцу в одном из своих писем Элли, – с моей стороны препятствий к твоему выбору, разумеется, нет, но интерес общества к Юлии настолько велик, что все только о ней и говорят. Тебе надо приложить некоторые усилия, чтобы приготовить её к столичным приемам».
«Сестра моя, – писал ей в ответ Молчаливый принц, – столичных приемов не только не будет долго, но их вообще может не быть. Образованием Юлии я непременно займусь, но ровно настолько, насколько это будет необходимо для неё самой, а не для общества, ищущего утешить свое любопытство».
В имение принца были приглашены лучшие учителя Королевства по естественным, гуманитарным наукам, музыкант, художник и священник для преподавания Закона Божиего.
Принц назначил часы для образования Юлии.
— Не мне вас учить, господа, искусству преподавания наук, – коротко объяснил суть дела Молчаливый принц прибывшим в имение учителям, – ваше дело – опереться на те знания, какие есть у Юлии. Она должна быть в меру образованна для того, чтобы ясно понимать то, о чем принято разговаривать в обществе, но не более того. Уроки должны даваться с учетом её интереса к глубине изучаемого предмета. По мере её успехов круг расширения её знаний обозначится сам собой.
Жизнь в имении принца быстро вошла в колею, привычную для высшего дворянского сословия, проживающего за городом. Юлия исправно посещала уроки и увлеклась науками.
Приглашенные столичные учителя, ознакомившись с живостью ума ученицы, со своеобразными выводами её разума, будучи не связаны программой, сроками и подготовкой к экзаменам, преподавали Юлии науки в форме увлекательных свободных путешествий по сути преподаваемых наук.
Эти уроки были приятны не только ученице, но и её учителям. Её вопросы не только к учителям гуманитарных наук, но и к учителям наук естественных, заставляли ум её учителей задумываться о неожиданных взаимосвязях областей знаний в целом. Мягкость характера Юлии и отсутствие надменности над обучающими позволяли направлять её ум в благоприятном для обучения направлении.
— Я так благодарна тебе, – как-то раз сказала Юлия своему мужу, – что ты пригласил для меня учителей. Мне так интересно учиться, что иногда я даже забываю о тебе. Сколько раз, бывало, находясь в лесу одна, я задумывалась о том, как растет трава, откуда дует ветер и куда утром уходят звезды с тёмного небесного свода? Теперь я могу получать ответы на свои вопросы и учиться дальше. Спасибо тебе, любимый мой, за то, что я открыла для себя удивительный мир наук. Боюсь только, у меня целой жизни не хватит, чтобы познать всё то, что знают мои учителя.
— Зачем же тебе это, Юлия? – спросил принц, – всё знать невозможно. Изучай то, что тебе интересно, а тех учителей, которые со временем перестанут тебя интересовать, мы, наградив за труд, отпустим с миром. Какой же предмет тебе нравится более всего?
— Они все интересны, любимый мой. Наука – это как хорошая музыка: чем чаще её слушаешь, тем больше хочется слушать ещё.
— А ну как влюбишься в своих учителей, что я буду делать? –улыбнулся принц, – бедный забытый муж.
— Я и так их всех люблю, любимый мой; если бы я не вышла замуж за тебя, я бы вышла замуж за ученого.
— Мне крупно повезло, что по той лесной дороге, где мы с тобой встретились, проезжал я, а не какой-нибудь профессор.
— Ну, вот еще, – всплеснула руками Юлия, – выдумаешь тоже! Учитель по Закону Божиему говорил мне, что случайных событий не бывает. Бог послал мне тебя, а не другого.
— Пожалуй. Учителю Закона Божиего не мешало бы удвоить жалование.
— Сколько прекрасных девушек ты видел в столице, да и в имении их немало, некоторые мне кажутся более красивыми, чем я, но ты же почему-то никого не выбрал, но только меня.
Взгляд Молчаливого принца стал грустным. Он не хотел начинать этого разговора, но рано или поздно его надо было начать.
— Ты слышала что-нибудь о царице Нигма?
— Нет. А кто она?
— Понимаешь, Юлия, – принц задумался, – мне не хочется делать тебе больно, но я боюсь, что ты все равно, рано или поздно, узнаешь об этом не от меня, но от кого-либо другого. Царица Нигма, она жила некоторое время в столице, она была не нашей веры, язычница. Я был на её приеме, она танцевала передо мной, а потом… Я вступил с нею в противозаконную связь. Я жил с ней, как с женой. Об этом знает все Королевство, но не знаешь только ты одна.
— Ты любил её?
Принц поднял свои глаза на Юлию и был потрясен чистотою её сердца. Ни грамма ревности и ни грамма осуждения.
— Тебе не больно слышать то, что я тебе сказал?
Юлия на минуту задумалась.
— А почему мне должно быть больно? Ведь ты же тогда еще не знал меня.
Настал черед задуматься принцу.
— Ну как не знал, Юля? Знал. Я не должен был жить с ней, как с женой, это запрещено Законом.
— Ты любил её? – глаза Юлии смотрели на принца пристально и прямо.
«Глядя в эти глаза, невозможно солгать», – подумал про себя принц, да, собственно, лгать он и не собирался, он просто затруднялся в ответе, боясь того, что Юлия может неправильно оценить его слова.
— Иди ко мне, Юля.
Юлия подошла к Молчаливому принцу и села ему на колени. Взгляд внимательный и опять ни тени осуждения.
— Ты веришь мне, Юлия? – продолжил свою речь принц.
— Верю. Почему я должна тебе не верить?
— Понимаешь, Юля, меня осуждало почти все Королевство за этот проступок, за исключением разве что моей сестры Элли. И я никак не могу взять в толк: почему меня не осуждаешь ты?
— Так ты любил её?
— Нет.
— Так зачем же ты жил с ней?
— Я не жил с ней. Я приходил к ней только по ночам, как вор, а по утрам уходил, – лицо Молчаливого принца горело огнем стыда перед своей женой.
Юля сидела молча на коленях принца и ничего не говорила.
Какие же это были тяжелые, но очищающие минуты для принца.
— Я не знала, что ты можешь оказаться способным на такое! – огнем полыхнули в сознании принца слова Юлии.
Она встала с его колен и отошла в сторону.
«Помнишь ли ты о девушке, предназначенной тебе Вечностью? Ее имя Юлия», – вспыхнули в сознании принца белые буквы Священного алфавита, показанные ему вторым зеркалом перед его уходом к своему падению.
— Если бы ты пришел ко мне только на ночь, я бы прогнала тебя вон!
— Юля, прости меня! Да, я тогда еще не встретил тебя, но я уже тогда тебя предал.
Принц молчал. Его лицо было бледным.
Юлия подошла к нему, взяла руками его голову подняла его лицо прямо перед своими глазами и снова села ему на колени.
— Родной мой, любимый! Неужели ты думаешь, что я перестала бы любить тебя, даже если бы ты снова ушел к ней, хоть бы сегодня ночью?
Принц молчал. Для его души неожиданно начало открываться смиренное величие её любви к нему.
Если бы Юлия закатила истерику или начала бы исступленно целовать его, выказывая к нему внешние признаки телесной любви, он мог бы этому даже и не поверить, но вот это её простое: «Неужели ты думаешь, что я перестала бы любить тебя, даже если бы ты снова ушел к ней, хоть бы сегодня ночью?» – расставило все точки над i.
Есть вещи, которые совершать нельзя. Своих любимых нельзя предавать, даже в том случае, если ты их пока еще не встретил. За предательство приходится платить болью своей души и болью души любимого, предназначенного тебе Вечностью.
Принц платил по своим счетам, а Юлия терпела эту боль, потому что любила его. По-настоящему любила, той самой крепкой любовью, которую вложил в её сердце Бог. Любовь же Божия сколь скорбит о падениях своих детей, столь же готова и перенести страдания ради их прощения.
Юлия простила Молчаливого принца. Полностью простила, но он, видя, какую сильную боль он нанес ей своим падением, не мог простить себя.
— Юля, прости меня! – принц закрыл свое лицо ладонями и в таком положении неуклюже уткнулся в грудь свое супруги.
— Да кто я и что я? Родной мой. Давай забудем этот разговор и больше никогда не будем возвращаться к нему. Что нам до Нигма? Её ведь теперь уже нет в нашей жизни, а мы есть. У меня есть ты, а у тебя есть я. Бог обручил нас не для того, чтобы мы ссорились из за твоего прошлого, ведь правда?
Принц молчал. Ему нечего было ответить. В тысячный раз пожалел он о своем падении с Нигма, и в тысячный раз невидимое перо его Ангела Хранителя в Вечности делало запись его падения в книге вечной смерти всё более и более светлой. Кто познает все глубины и тайны промысла Божия о человеке?! Воистину никто. У одних душ нет времени на покаяние, и Господь отпускает им их грехи за покаяние кратковременное и недолгое. Другие каются всю свою жизнь о своем падении и так и уходят в Вечность с болью о своих грехах, только лишь там, за гробом, получая полную свободу от своих согрешений. В любом случае, для любой души, считающей себя способной проникать в тайны духовного мира и ясно читать письмена своей собственной совести, вход в тайны Вечности будет закрыт навсегда. Несмиренный ум не способен слышать голоса Ангелов покаяния.
Долго сидели в тот вечер Юлия и Молчаливый принц в своей комнате. Напрасно прислуга ждала их к ужину. Ужин так и остался нетронутым.
В сердцах Юлии и Молчаливого принца раскрывалась тайна глубины их любви друг к другу, им прежде неведомая. Падение принца с царицей Нигма не только не ослабило их любви друг к другу, но даже, более того, сделало их любовь более зрелой, чем прежде. Обычно в судьбах Божиих – делать сердца искренне любящих друг друга людей чище и сильнее в своей любви после их искренних признаний в супружеских изменах, если таковые были. Но это лишь в том случае, когда сердца любящих друг друга не избирают для себя путей криводушия, умолчания и неправды. Лучше страшная, но очищающая душу правда, чем приятная и сладкая ложь на поверхности гнилого плода.
Но гораздо лучше не искушать путей Божиих и не совершать роковых ошибок, не допуская супружеских измен ни до, ни после законного венца, не допускать их никогда. Чистота мыслей и сердца по отношению к чужой плоти – великий Божий дар душе человека, внутри которого только и могут цвести цветы Вечности, прекрасные, благоухающие ароматом первозданного Рая, в котором свежесть целомудренных чувств любви к ближним всегда будет подобна утренней росе, непрерывно освежающей чувства целомудренной в помыслах, но смиряющей себя души.
Гордый непременно падёт, но, смирившись, он может получить разрешение от Бога, но лучше не допускать падений, чем после падения попадать под гнёт покаяния.
Эпизод шестнадцатый
Взросление любви
Прошло восемь лет совместной жизни Юлии и Молчаливого принца в их имении. Юлия заметно изменилась. Изучаемые ею науки облагородили её речь и мышление, вложив в её душу умение более точно и более критично оценивать окружающие события. Да и на внутренний свой мир Юлия тоже начала смотреть иначе, чем до встречи со своими учителями.
Ее учителя менялись в зависимости от потребностей, а некоторые оставались, как и прежде, востребованными, потому что их самостоятельные изыскания в области преподаваемых ими наук делали их уроки для Юлии интересными.
Спустя некоторое время, принц Молчаливый начал ловить себя на мысли, что в некоторых областях знаний Юлия начала заметно превосходить те знания, которые были у него.
Принц радовался её успехам и тому, что у Юлии есть возможность гармонично развивать свой разум под умелой направляющей рукой мастеров знания. Учителя Юлии были довольны своей искренней ученицей и поклонницей их ученого таланта.
С некоторыми из отъехавших в столицу профессоров Королевской Академии Юлия продолжала вести активную переписку. Слухи о её необразованности с годами исчезли с авансцены людской молвы, а в среде ученых Королевства, принимающих участие в обучении Юлии, сложилось мнение, что она непременно достигла бы выдающихся успехов в любой из областей знаний, если бы только пожелала заняться ученой деятельностью, но она избрала для себя другой путь.
Ее привлек путь религиозного, мистического познания мира. Профессор Королевской Академии, преподававший ей Закон Божий, нередко начинал испытывать серьезные затруднения в том, чтобы дать ей точный, исчерпывающий ответ на те или иные вопросы, касающиеся её духовной жизни, устроения Ангельского мира или объяснения каких-либо окружающих природных и бытовых явлений.
— Юлия, вы находитесь на той ступени познания мира, в котором дальнейшие шаги в образовании вы сможете сделать только самостоятельно, при условии замкнутого образа жизни. Те вопросы, что вы задаете, более свойственны для монахов-аскетов, чем для женщин, ведущих светский образ жизни, – профессор улыбнулся и пошутил, – я иногда даже боюсь открывать вам некоторые секреты мистицизма, потому что они могут настолько сильно захватить ваш ум и душу, что вы можете пожелать принять монашество и забыть о семейной жизни. Боюсь, что Молчаливый принц не похвалит меня за такую неосторожность.
— Хорошо, профессор, – сказала Юлия, – я поговорю с мужем о моем дальнейшем изучении мистического богословия.
.
— Юля, – сказал Молчаливый принц в ответ на её вопрос о её дальнейшем направлении богословского образования, – настал конец нашей спокойной жизни в имении. Твоих учителей придётся рассчитать. Сестра моя желает видеть меня и тебя в столице, да и другие дела там тоже есть. А о богословии ты можешь спросить у отца Мистика Зиновия, чей монастырь мы обязательно посетим после того, как я улажу дела в столице.
— Хорошо, как скажешь, любимый мой, – Юлия была спокойна. Дух аристократии уже привился к её душе восьмилетним общением с достойными людьми. Душа и ум её были прекрасно образованы, а сердце не знало путей коварства и криводушия. Её лесная простота расцвела на почве утонченного аристократического воспитания цветком, изумительно прекрасным.
Принц видел достоинства своей супруги, так замечательно выросшие за годы их совместной жизни, но он был печален. Он носил в себе тяжкий груз знания их будущей судьбы. Он благодарил Небо, что оно не дало им детей. Молчаливый принц ничего не говорил Юлии, зная, что у неё может не хватить сил достойно перенести услышанное. Над их головами набирали силу буря и ураганы, уже прошедшие в Вечности и канувшие в небытие, но ещё не успевшие разразиться на земле.
Когда текущие дела в связи с отъездом из имения были решены, они прибыли в столицу. Особого внимания его приезд в столицу не привлек, но некоторые особо чуткие к придворной жизни дворяне внутренне насторожились, прекрасно понимая, что переезд принца в столицу после более чем восьмилетнего его безвыходного проживания в имении не сможет не отразиться на общем течении дел в Королевстве.
Всем была известна любовь Элли к её брату. Некоторые даже ожидали перемены власти и восшествия на Королевский престол Молчаливого принца. Народное мнение, видя исправную восьмилетнюю спокойную семейную жизнь принца, уже не являлось значимым препятствием для подобного шага, и ничто внешнее, казалось бы, не предвещало бурь и катаклизмов. Регулярные сводки из департамента тайной полиции, ложившиеся на стол Королевы, были благоприятными. Королевство наслаждалось покоем, дарованным ему на эти годы Всемогущим Богом.
Но так уж устроена богатая земными превратностями жизнь, что наиболее разрушительные общественные потрясения и бури нередко приходят тогда, когда их менее всего ждут.
Королева Элли была рада переезду её брата в столицу. Хотя она и не прерывала своего общения с ним посредством второго зеркала, советуясь с принцем по спорным политическим решениям, принятым ею, но видеть брата лицом к лицу было для нее радостно и печально одновременно.
Радостно, потому что она любила его, а печально – оттого, что Молчаливый принц составлял для нее загадку, тайну, сумевшую приблизиться к Богу гораздо более ближе, чем смогла приблизиться к Богу она сама. Таковы свойства веры. Вера всегда стоит много ближе к Всемогущему, чем доводы образованного ума.
Ум может противиться и недоумевать. Вера же беспрекословно и самоотверженно принимает от Бога всё, что бы Он ей для её испытания не посылал.
Разумеется, во все времена вера много быстрее и теснее приближала душу к Богу, чем доводы ума, но не будь ума и его смиряющих действий внутри души человека, человек мог бы легко пасть гордостью, подобно древнему змию-сатане, возгордившись тем обилием духовных благ, которые доставляет вера.
В тайне своей души Элли продолжала надеяться, что ей удастся уговорить Молчаливого принца принять на себя власть в Королевстве, и давно уже задуманный ею разговор, наконец-то, смог состояться.
— Брат мой, – сказала Королева Элли при одной из их встреч в семейном кругу, – мне давно хотелось вернуться к той теме, о которой ты так не любишь вспоминать и говорить.
— Какая же это тема, сестра моя?
— Я желала бы тебе передать правление. Да и супруга твоя, как я могла убедиться, достойна этой чести, хотя она и не из королевской династии.
— Вопросы крови, сестра моя, покрыты мраком тайны.
— Эти тайны не так далеки, как кажется, – сказала Элли, – вы уж не смущайтесь, Юлия, но такова обязанность Королевы, она обязана знать всё, в том числе и тайные дела своих подданных. Не успели вы ещё как следует освоиться в имении, в которое привез вас мой брат, как на мой стол уже легли бумаги вашего прадеда, изгнанного из столицы.
Юлия смотрела на Королеву завороженным взглядом. Она впервые сталкивалась с возможностями, которые давала власть. Один её взгляд, одно мановение руки, одна её подпись в документе приводили в движение усилия десятков, а иногда и тысяч людей.
— Элли, и Вы все эти годы молчали об этом? Я с детства мечтала знать о прошлом моего прадедушки, но у нас было не принято говорить на эту запретную тему. Ни бабушка, ни отец никогда мне ничего не говорили об этом, а потом я и сама об этом спрашивать перестала.
— Одно из основных свойств правителя, Юлия, – это умение скрывать те знания о своих подданных, которые нам известны. Такова уж особенность нашего ремесла. Преждевременно сказанное слово не приносит пользы ни государству, ни людям, ни правителю. Молчаливый мой брат знает более меня, но он не посвящает меня в свои тайны, а я ему не открываю свои.
— Вот уж, не думала, что мой муж знает более Вас, Королева, – Юлия была удивлена этим открытием.
— Ваш муж не так прост, как Вам это может казаться на первый взгляд, Юлия. Я более чем уверена, что он скрывает то, что ему известно, не только от меня, но и от Вас.
— Я не могу в это поверить, Элли! – искренность её чувств нравились Королеве и удивляли её.
— Ну что ж, сегодня вечер раскрытия тайн. Вы знали, Юлия, что Королевством правлю не я, а ваш муж?
Юлия широко раскрытыми глазами смотрела на Королеву и не могла ничего понять…
— Но это же невозможно! Мы все эти годы находились в имении!
— Возможно. Во дворце есть комната зеркал, о которой, кроме прямых членов Королевской семьи, никто ничего не должен знать. В одном из зеркал я в любое время могу видеть лицо своего брата и советоваться с ним по поводу любого из принятых мной решений.
— То, что говорит Королева, это правда? – лаза Юлии, прямые и честные, смотрели на мужа с нескрываемым удивлением. — Юлия.., ты позволяешь себе подозревать Королеву во лжи..?
— Всему, что сказала Королева, я верю. Верю в комнату зеркал и в прочее, но я не могу поверить в то, что Королевством правишь ты, а не Королева.
— Она говорит тебе правду, Юлия.
— И ты молчал!!! – Юлия была на пределе возмущения.
— А что бы дало тебе это знание, Юля?! Гордость и надменность, что ты являешься мужем правителя Королевства, не принесли бы тебе пользы, будь эта тайна раскрыта преждевременно. Я заботился только о тебе.
— Законы Королевской семьи, Юлия, вырабатывались веками, в них нет ничего лишнего и ничего предосудительного. Вы честны и правдивы, но Вам нужно приобрести выдержку и доверие к прочим членам семьи, и в таком случае Вы получите пользу от тайн и недоговоренностей, которые неизбежны в нашем ремесле. Вашего прадеда погубила честность и прямота, которая сейчас свойственна и Вам. Копии бумаг с делом вашего деда находятся у вашего камердинера и опечатаны Королевской печатью; в любое время Вы можете рассмотреть их в спокойной обстановке.
— Спасибо Вам, Элли! – незаметно для Юлии она получала уроки правления Королевством, но пока она ещё не осознавала этого.
— А сейчас нам надо пройти в комнату зеркал с вами, Юлия, а мой брат останется здесь.
— «Почему?» – чуть было не вырвалось неосторожное слово из уст Юлии, но увидев предупредительный строгий, внимательный взгляд мужа, она поняла, что Королеве подобные вопросы задавать запрещает этикет.
Элли и Юлия встали и вошли в потайную дверь, ведущую в комнату зеркал.
Эпизод семнадцатый
Выбор судьбы
Когда Элли и Юлия подошли ко второму зеркалу, Юлия увидела в нём лицо мужа.
— Юлия, Королева предлагает мне принять официальное правление. Ты хочешь стать Королевой? – услышала Юлия внутри себя его голос.
Юлия с недоумением посмотрела на Королеву.
— Что же ты ничего не ответишь ему? – спросила Элли.
— Я до сих пор не в силах поверить, что мой муж правил делами в Королевстве вместе с Вами.
— Если он откроет тебе и мне всё то, что известно ему, мы не понесём это. Он любит нас обеих и, любя нас, молчит. Твой муж, Юлия, видит ясно не только чувства людей, но и их будущее.
«Зачем же тогда я ему нужна? – подумала про себя Юлия, – если он так велик!»
— У него нет в переизбытке того, что есть у вас, Юлия. Любви и сердечной теплоты.
— Я не желаю быть на Вашем месте, Элли.
— Почему?
— Я не могу быть Королевой, мне это не дано.
— Но ведь управлением будет заниматься Ваш муж, а не Вы.
— Я слишком люблю его, Элли. Если он официально примет правление, я буду реже его видеть и слышать, а я всегда хочу быть рядом с ним. Вечно.
«Твои мысли не исполнимы на земле, Юлия» – услышала она внутри себя голос своего мужа.
— Тогда я желаю, чтобы мы соединились с тобой на Небе и не разлучались там ни на мгновение.
— Ты выбрал себе достойную жену, брат, – сказала Королева, – её любовь к тебе безгранична.
«Я и Юлия выбрали свою судьбу, Элли» – услышала внутри себя голос брата Королева, – осталось тебе подтвердить своё решение, сестра моя.
— Какое?
— Ты должна исполнить то, о чём я тебя просил в Королевской Канцелярии после того, как подписал бумаги о передаче власти тебе.
Королева побледнела.
— Неужели сроки уже так близки?
— Осталось менее двух лет до дня исполнения моей просьбы.
Элли закрыла лицо своими ладонями и, не скрываясь, заплакала.
— Но она же так любит тебя! Может, ты передумаешь?
— Моими мыслями руковожу не я, Элли.
Юлия не понимала до конца, о чём идёт речь, и у неё хватило выдержки молчать и не говорить ни слова, но всем сердцем она поняла, что над её семейным счастьем нависла неведомая ей грозная тайна.
«Нам всем нужна вера в то, что Всемогущий ничего не попускает напрасно» – одновременно услышали внутри себя голос своего брата и мужа обе женщины.
«Ответ на ваш вопрос вы увидите в первом зеркале», – загорелась причудливая вязь белых букв Священного алфавита.
Лицо Молчаливого принца исчезло.
Элли и Юлия подошли к первому зеркалу и остолбенели.
С поверхности первого зеркала на пол капала человеческая кровь.
«Народ начал забывать о благодеяниях Всемогущего», – загорелись буквы Священного алфавита во втором зеркале, и оба зеркала замолчали.
В комнате зеркал было тихо. Так тихо, что, казалось, даже воздушные потоки в нём прекратили свое обычное движение.
Королева Элли и Юлия стояли, глубоко потрясенные увиденным и услышанным в этот вечер.
Над их головами собиралась грозная буря, вызванная к жизни человеческими грехами и забвением о Всемогущем.
У Бога нет неправедных путей, Юлия. Мы должны покориться, – голос Королевы прозвучал в тишине зеркальной комнаты решительно и твердо, – пойдем, твой муж ждет нас.
Эпизод восемнадцатый
Поездка к отцу Мистику Зиновию
Есть еще боле высокая власть в нашем Королевстве, Юлия, чем моя, – сказал перед поездкой к отцу Зиновию Молчаливый принц своей жене.
— Какая?
— Власть духовная. Моя сестра оказывает послушание своему духовному отцу, отцу Мистику Зиновию. Это удивительный человек. Душой он пребывает там, куда мы с тобой сможем попасть только после смерти. Если бы он захотел, он мог бы иметь все блага земли, но его монастырь один из наиболее бедных. Под его управлением находятся бывшие преступники, пожелавшие принять монашеский постриг. Обстановка в монастыре убогая, но ты не пожалеешь о нашей поездке к нему.
Из столицы принц Молчаливый и Юлия выехали в сопровождении двух десятков воинов Королевской охраны. Элли приказала приставить к брату прежнего начальника его охраны, того самого воина, что когда-то привез почти бездыханное тело принца в столицу перед началом его странного сна.
Отряд быстрой рысью направился по дороге в монастырь Кающихся. Когда спустя два часа езды отряд выехал к месту старого ветровала, Юлия сказала принцу:
— Надо же, какая здесь была когда-то сильная буря!
— Была, – вздохнул принц, – боюсь только, как бы сегодня она не повторилась.
Начальник охраны, услышавший слова принца, подал знак рукой конвою, скакавшему позади них, означающий на языке воинов: «Предельная опасность».
Воины, не видя никого, но привыкшие командиру повиноваться беспрекословно, сняли щиты, прикрепленные к седлам, и приготовили оружие к бою.
Впереди отряда показался смерч.
— Юлия и все остальные, оставайтесь здесь. Это приказ, – принц взглянул на приближающуюся беду и пришпорил коня.
— Я с тобой, – хотела пришпорить своего коня Юлия, но сильная рука начальника охраны схватила её за запястье.
— Приказ принца, госпожа! Я не могу его нарушить, – в глазах начальника охраны Юлия прочла недобрые чувства по отношению к ней, но рассуждать было некогда.
Принц приближался к смерчу.
Наконец, всадник и смерч встретились, и смерч утих.
Стало так тихо, как будто смерча и в помине не было.
Впереди путников образовалось белое облако, внутри которого находился принц.
Юлия высвободила руку из руки начальника охраны и неожиданно для него дала своему коню сильные шпоры. Весь отряд охраны был вынужден поневоле броситься вслед за ней.
Подскакав близко к белому облаку, конь Юлии отказался идти вперед. Он встал как вкопанный и начал испуганно танцевать на месте. Юлии с трудом удавалось удерживать его от прыжков в сторону.
— Приказ принца, госпожа! – сильная рука старого опытного воина схватила её коня за недоуздок и быстро привела возбужденное животное в чувство.
Юлии ничего не оставалось делать, как только смириться.
Никто из сопровождавших принца людей ничего не мог разглядеть из того, что происходило внутри облака, где находился принц. Они слышали обрывки разговора, но слов разобрать не могли.
— Я по-прежнему благосклонен к тебе, Молчаливый принц и не помню обид. Я желаю тебе дать уже не втрое, а вдесятеро большее могущество, чем имеет сейчас царица Нигма, – дьявол не скрывал своего мерзкого обличья, зная, что на этот день ему этот номер не пройдет.
— Приняв твоё предложение, я предам любимую жену, сестру и свой народ. Ты не боишься, что предав их, я так же легко потом предам и тебя? Не забыл ли ты, поганый, о власти Бога над тобой?!
— Ты плохо знаешь мои возможности, принц. Люди, послушные мне, ежедневно грешат. За это Всемогущий даст мне свободу действий. Я поражу твое Королевство миллионами смертей, стерев с лица земли заодно и имя твое возлюбленной! Если мы поладим, то ближайшие двадцать лет в твоём Королевстве не будет ни моров, ни болезней, ни войн. Народ, твоя жена и ты будете процветать под моим милостивым покровительством.
Молчаливый принц плюнул в дьявола.
— Лучше мне сейчас здесь принять смерть от твоей руки, проклятый, и быть принятым Богом, чем жить двадцать лет в союзе с тобой и потом – вечный ад.
Вокруг принца раздался громкий треск. Колени его коня подогнулись. Принц с трудом удержался в седле. Облако, окружавшее принца, стало невидимым.
— Ты об этом сильно пожалеешь… – услышал он удаляющийся мерзко шелестящий голос сатаны.
Потрясенные силой происходящего спутники Молчаливого принца, наконец, с облегчением увидели его, как и прежде, сидящим на своем коне, но лицо его было бледным.
— Что это было, родной мой? – подскакав к нему поближе, спросила Юлия; в её голосе слышалось сильное беспокойство. Всем своим сердцем она чувствовала, что в этих событиях решается судьба их будущей жизни. Её лицо тоже было бледным.
— Ничего, родная. Ничего. Всё уже позади, – под принцем от испуга нервно приседал его конь, будучи не в силах прийти в себя.
— С кем ты разговаривал внутри облака, любимый? Мы слышали твой голос и еще чей-то, но не могли разобрать слов.
— Я разговаривал с дьяволом, Юлия.
Начальник охраны вздрогнул и пристально посмотрел на Молчаливого принца. Другие охранники, услышав эти слова, заволновались. Принц ясно видел их недобрые мысли, но он уже избрал свой путь и мысленно молил Бога не о том, чтобы изменить свою судьбу, а о том, чтобы Бог дал ему силы пройти свой Крестный путь до конца.
Дальнейшая дорога до ворот монастыря была спокойной.
В воротах их ожидал отец Мистик с привратником, по обычаю, один, без братии.
Когда Юлия вошла в келию отца Мистика, она неожиданно для себя почувствовала себя так, как будто она долго-долго где-то путешествовала, а потом вернулась домой. Нет, не в родительский дом, а в дом Небесный.
Ей захотелось просто сесть здесь где-нибудь… и больше никуда никогда отсюда не уходить – так было в этой простой монашеской келии покойно.
Принц и отец Мистик негромко беседовали о чем-то своем, а душа Юлии, соприкоснувшись с таинственным миром Божественной тишины, прислушивалась к себе и начинала отчетливо осознавать, что всё, что у нее было в её жизни до прихода в эту келию, это было всё, как ничто, а настоящее, истинное находится где-то здесь, рядом… Но где?
В предметах? Все, вроде, обычно.
В отце Мистике? Но на первый взгляд, ничего необычного в нём не было. Велся обычный великосветский мужской разговор, к которым она давно уже привыкла.
Что же происходило сейчас с ее душой? Что за невидимая сила так ощутимо для её души касалась её чувств и мыслей? Почему даже предметы в келии отца Мистика вдруг стали ей такие родные и близкие?
Душа Юлии прислушивалась к чему-то знакомому и незнакомому одновременно. Но её душа так и не могла определить для себя, что за тихий и тончайший Свет так ощутимо касался её чувств и, казалось ей, невидимо исцелял её мысли от неведомых для нее болезней, а возможно, даже и от пороков?
— Юлия желала спросить у вас, отец Зиновий, о дальнейшем направлении изучения ею истин мистического богословия, – донеслись до её сознания слова мужа, и это вывело из состояния задумчивости.
Юлия ничего не ответила. Ей не хотелось покидать той тишины в своей душе, которая возникла в ней и, едва-едва возникнув, могла испариться от звука сказанных не вовремя слов. Отец Мистик, словно почувствовав состояние Юлии, мягко перешел на какую-то другую тему.
Таинство духовного общения души Юлии с духом, присутствующим в келии отца Мистика, продолжилось. Она подошла к иконам, написанным талантливой рукой отца Мистика, и сразу всё поняла.
Душа отца Мистика непрерывно пребывала в Горнем мире, а Горний мир пребывал в его келии. Та тишина, которую она чувствовала внутри себя, была ей знакома и ранее, но той глубины общения с Горним миром, что была в душе у отца Мистика, у неё не было, и произошло переливание переживаний внутреннего мира из сосуда большего в сосуд меньший. Разве что в большом сосуде не убыло, а в меньшем значительно прибыло.
Даже если бы отец Мистик не сказал Юлии ни единого слова, она была бы благодарна Богу только за то, что она смогла побывать в этой чудотворной келии, где границы между Небесным духовным миром и миром земным, возможно, даже и не было…
Ей просто хотелось стоять в этой келии часами и смотреть на строгие лики Святых, которые, казалось, смотрели в самые потаённые уголки ее души.
«Если есть блаженство на земле, то оно находится здесь», – думала Юлия. В этой келии, рядом с этим человеком, о котором она почти ничего не знала, но с чьим таинством души встретившись однажды, ей уже не хотелось расставаться никогда.
«Какое странное чувство, – подумала она про себя, – нас в келии трое, а у меня такое чувство, что я в келии нахожусь одна…». И такая тишина водворилась в её душе, что если бы у неё была возможность оставить переживание этого мгновения внутри себя навсегда, она бы непременно это сделала. Но тайны духовного мира не подчиняются человеческим желаниям. Когда Горний мир касается души человека, душа это чувствует. Когда же он, по мановению Божию, отступает, очистив и осветлив в душе чувства и мысли Своим небесным дыханием, Его не удержишь ничем. Но в душе остается воспоминание о тихой радости общения с Творцом и Богом своим.
— Юля, – услышала она голос своего мужа.
— Да, родной, – с любовью отозвалось её сердце на голос мужа.
— Ты хотела задать вопрос отцу Зиновию, он готов выслушать тебя.
Юлия подошла к отцу Мистику и заглянула в его глаза.
«Какой мягкий у него взгляд, – отметила она про себя, – в эти глаза можно было бы смотреть целую вечность, да так и не разгадаешь всей их бездонной глубины. И влюбиться не влюбишься, и смотреть не устанешь», – отметила она со свойственной женщинам тонкой интуицией предвидения отношений.
— Мой преподаватель богословия опасался, что, увлекшись созерцанием истин мистического богословия, я могу пожелать монашества, – сказала она, опустив взгляд на руки отца Мистика; чудесные руки иконописца, казалось, сами были написаны кистью неведомого Небесного Мастера, – мне думается, что, может быть, он преувеличивает эту опасность? – спросила она.
— Вы не сможете долго быть монахиней, Юлия.
— Я не думала быть монахиней, отец Мистик, – вздохнула она, – я слишком люблю своего мужа. Оставить его – выше моих сил. Глаза отца Зиновия смотрели на Юлию с той Небесной любовью и печалью, на которую способны лишь немногие, глубоко смирившие себя души.
— Вы не сможете долго быть монахиней, Юлия.
Отец Мистик дважды прикровенно предсказывал ей её будущее, но она в тот момент не была способна понять произнесенного ей пророчества. Когда же это пророчество сбылось, Юлия вспомнила слова отца Зиновия, сказанные ей в монастыре Кающихся.
— Народ начал забывать о благодеяниях Всемогущего, – слово в слово повторил отец Мистик слова, уже слышанные Юлией в комнате двух зеркал, очевидно, продолжая ту беседу, которую они вели с Молчаливым принцем во время её задумчивости.
— Но почему нельзя обратиться к народу, чтобы что-то как-то изменилось? — спросила Юлия.
— Обращение к народу происходит каждый день, на каждом богослужении, – вздохнул отец Мистик, – Само Священное Писание Королевства – ежедневное обращение к народу. Но народ выбирает служение земле, а не Небу. За забвение о Боге земля напоит народ потоками смертей и страданий.
Юлия вспомнила поверхность первого зеркала в комнате зеркал, с которого капала на пол кровь.
— И ничего невозможно уже изменить? – спросила она, до неё, наконец-то, стало доходить, о чем разговаривали между собой муж и отец Зиновий.
— Многие молятся об отсрочке казней, – сказал отец Мистик после недолгого молчания, – Сейчас долготерпение Бога подходит к концу. Не только вам, Юлия, но всему народу необходимо готовиться к большой скорби.
— Какими будут эти скорби, отец Мистик? – спросил Молчаливый принц.
— Когда скорби придут, не будет в Королевстве ни одного человека, которого они не коснутся. Я мог бы описать вам всё, но будет лучше вам не знать это преждевременно. Одно скажу, – отец Зиновий замолчал и скорбно опустил голову, – скорби будут неотвратимы.
В тишине его кельи эти последние слова прозвучали, как удар бича.
Немного помолчав, отец Мистик продолжил.
— Всемогущий не желает вашего отчаяния, Юлия. Он лишь желает, чтобы с этого дня Вы более думали о Нём и о Его любви к Вам. А сейчас Вам надо торопиться в обратный путь. По нашему уставу, паломники не остаются на ночь, тем более женщина. Исключения здесь невозможны даже для Королевы.
Комментарии блокированы во избежание спама